Когда почти взрослая дочь задает мне неудобные вопросы о своем внутреннем мире, подверженном постоянным колебаниям гормональной подростковой природы, я ей все коллизии обычно объясняю универсальной отговоркой, проводя параллели с героями сериала Adams Family - "Ведь мы же - Гулевичи!". Она привыкла и теперь, что бы ни случилось в своей далекой Дании, оправдывает свои косяки этой же универсальной фразой.
И тогда я задумался. Действительно, а кто мы - Гулевичи? Неужто в самом деле эта мантра имеет под собой твердую почву?
Мой Гомельский дедушка был видным парнем. Высоким, крепким и сильным.
Даже в свои 70 лет сила его рук, закаленных веслами и лопатой (естественные забавы пенсионера) была непререкаемой. Эту силу (стыдливо сообщают семейные хроники) регулярно испытавала на своей пояснице бабушка. Эту же силу, как мне кажется, подспудно чувствовали мы, когда дед Миша раздавал внукам скупые ласки патриарха.До начала 30-х годов XX века дедушка считал себя поляком, но к 37 году эта уверенность у него таинственным образом испарилась, вместе со знанием родного языка. В тяжелые годы репрессий Михаил Викентьевич вступил 100% белорусом.
Эта хитрость, как и многие другие, испробованные дедом в годы плановых исстреблений населения ведомствами навроде НКВД и последующей войны с фашистами, позволила моему пращуру выжить. И не только уцелеть, но и обзавестись еще одной семьей и дочерью в Черкассах в 1942-43. Признанию этого плода оккупаци по возвращению к бабушке, пережившей войну с 5-тью детишками на руках, существенно способствовал авторитет деда и толерантные скидки поствоенного общества на тяжелые времена.
Вот такой настоящий дед был у меня. На фото он центре, в окружении сынов. Там есть все, кроме моего папы ... впрочем, как всегда. Папа, наверное, тогда был на рыбалке или учился в очередных партийных университетах. А может, просто держал фотоаппарат в умелых руках провинциального редактора районной газеты (тогда ещё).
Прадедушка Винцент, отец деда Михаила , в отличие от самого деда, не баловался с национальностью. Он был уверен, что родился поляком и умрет им. Хотя, по рассказам очевидцев, был прадед жаден не по-славянски. Даже яблоко из своего сада внукам не мог подарить. Но зато готов был продать. Правда, у внучат денег в их годы отродясь не было и быть не могло.
Приходилось воровать у родного деда. За это внуков били родители. Но били не очень сильно - деда Винцента не любили. А чего его любить, скавалыгу - он к тому же был и малосимпатичным субъектом - маленьким щупленьким злюкой. Вот таким, как на фотографии (он справа на лавке крайний, а отец мой рядом пристроился - подросток с вихрами. Там, на лавке, еще есть бабушка моя Мария - в центре, слева ее сестра Полька, совсем с краю - Михаил, мой дядька, пенсионер-алкоголик, бывший начальник режима в женской колонии).
В самое дальнее время они все жили в Рудне Столбунской, на глухом краю
Гомельской области, где рядом Могилевщина, а за лесом - Брянщина. Места дикие, лесные, речка Беседь, земля родит слабо - песок! В родном селе - а народ звали в основном не по фамилиям - прадеда моего знали как "Арапчика", кстати, а жену моего пра-пра- почему-то величали "Маха (Маша) Великая".
Гомельской области, где рядом Могилевщина, а за лесом - Брянщина. Места дикие, лесные, речка Беседь, земля родит слабо - песок! В родном селе - а народ звали в основном не по фамилиям - прадеда моего знали как "Арапчика", кстати, а жену моего пра-пра- почему-то величали "Маха (Маша) Великая". Вот как пришли в XVI в эти места из-под Люблина (так гласит семейная наивная легенда) вместе со Скоропадскими (Skoropadsky, на Амуре - Шкуропацкие) и Смыковскими, так и жили себе спокойно.
Но, как и все Гулевичи, семейную жизнь строили мои предки сурово, даже я бы сказал (с точки зрения сегодняшнего сюсюканья родителей с детьми) - временами по-садистски жестко. Кстати, детей у Гулевичей было всегда много. Говорят, у Винцента - всего случилось их 11, я имею в виду которые выжили. Так вот, Винцент отличился тем, что на 8-м десятке лет после смерти 5-й (!) жены взял себе молодку, даму с подмоченной репутацией, но зато почти без очевидных признаков тления - ей было чуть более 40 лет. Как любой влюбленный Гулевич, Винцель (так его звали с белорусским прононсом в Рудне) в процессе наслаждения "молодым" телом постепенно потерял бдительность и отписал все свои капиталы и имущества на сию юную соблазнительницу. За то был проклят моим дедом, который, провожая его в последний путь, плюнул отцу в гроб и сказал (лексика оригинала сохранена доподлинно): "Сабаку - сабацкая смерть!" (в белорусском "собака" - мужского рода). И пошел восвояси. В общем, типичная семейная сцена. Такие мы видим почти каждый день у себя дома. Особенно если кто-то из Гулевичей умирает, и все остальные приходят выместить обиду на своем уже безопасном и безропотном родственнике. Об этом, собственно, уверенно говорят материалы, которые Андрей Гулевич, патриарх нашего фамильного сайта, разместил в библиотеке нашего www. "Жили", там прямо в одном свидетельств средних веков и говорится, - "Гулевичи паскудно, но умирали красиво!".
Но сейчас среднестатистический Гулевич немного пообмялся, хотя и чуточку измельчал. И живет временами красиво и умирает как-то просто, как все, - тихо и незаметно. Наверное. подмесы других кровей смягчили острые грани его психо-генофонда. Но вернемся опять на 300 лет назад.
Зарабатывали Гулевичи, судя по всему, в основном время руками. Из торфяной жижицы болот извлекали бурые шарики окисленной железной руды и перековывали их в железо. До поры до времени. Сначала на Урале Демидов начал промышленное производство железа, что убило бизнес на металле почти сразу и заставило переходить к охоте, собирательству и выращиванию урожая на полях. А потом уже и появление в Северо-западной области советской власти и большевиков сначала значительно изменило это патриархальное спокойствие, а потом и отвадило от демонстративного почитания католической церкви Гулевичей, причем достаточно быстро.
С другой стороны, положа руку на сердце, нашему семейству эти события дали толчок - будь здоров! Дед, типичный крестьянский сын, прошел высокой карьерой чиновника selfmade, его дети тоже не мелочились в постах и должностях. В 26 году дед переехал в Гомель, плотничал и столярничал поначалу, потом закончил курсы (а что - 3 класса польской школы за плечами уже было - по тем временам капитал!) пожарников и попал в систему. Далее были еще курсы, потом ведомство силового типа, к которому после 37 года накопилось немало претензий, а войну дед встречал цельным Начальником гражданской обороны Гомеля. Генеральская должность, между прочим.
Любил он радости жизни, мой любимый дедушка. И выпить и закусить, и по женской части. Вечно бабушка его откуда-то выковыривала. То из Одессы, где он поехал за повышением квалификации, но задержался на несколько месяцев у одной приятной особы с видами на него (бабушке тогда пришлось ехать за своим мужем и буквально за руку возвращать его в семью). То из своей оккупационной украинской семьи, где бабушке в 1944 существенно помогло наступление Красной Армии, отбросившей немцев на запад, а дедушку - в штрафбат, командуя которым он и дошел до 9 мая 1945 года, почти без царапин, но с осколком в мягких тканях спины. Геройским таким осколком. Наверное, отвернулся на секунду во время наступления, чтобы упавшее знамя поднять или гранату какую. А тут -тресь! Взрыв! И нате - получайте...
Даже папка мой, хотя родился в 1942 и голодал в те годы, когда надо было получать избыточное питание для роста и укрепления костей и волос, в грязь лицом не ударил (на фото он - бравый сержант СА). Успел и по литературно-публицистической части, и по административной. Был замечен и благосклонно принят в ряды, затем и в нужые списки. Этот факт помог семье пережить дефицитные годы перед перестройкой с мебельным гарнитуром из Румынии и цветным телевизором "Темп". И как-то несмотря на бедность питания, у отца лихо получалось со спортом. И чемпионом БССР среди юношей по гребле был на одиночке, и 8-м на союзе в двойке. А разрядов спортивных - как у дурня цацок! Чуть ли не олимпиец. Но от спорта его во время обучения в Университете, в Минске, отвадила мама, будущий филолог. Все оставшееся время от зубрежки журналистских наук с 1-го курса до 4-го отец тратил на ее покорение. Таки добился. Не мытьем взял точно, говорила мама. Просто уже в какой-то момент проще было сказать "да".
Но, что интересно, самая главная связь поколений, которую я подметил среди всех перечисленных представителей 5-х колен (включая меня и моих детей) - это всепоглощающая страсть к музыке.
Дед с приятелем на архивном фото соседствует с доисторическим баяном. Пусть не он его держит в руках, но я почему-то уверен, что Михаил Викентьевич был большим специалистом по практическим навыкам применения ритма. Наверняка он любил и любил аккорды мажорного назначения.
Не прошло и ста лет, как отец мой родной, Владимир Михайлович, младший из сыновей Михаила Викентьевича, был замечен в чистом поле с музыкальным инструментом практически аналогичного генезиса.
Вот такие патриархи в нашей семье. Все - настоящие Гулевичи. Псевдо-поляки, произведенные в Белоруссии по лицензии ЕС, с прошивкой мозгов на русском языке. Удобные в обращении, экономичные, неплохого дизайна, мощные и обладающей высочайшей степени адаптивностьи и приспосабливаемости к любым внешним условиям. Заклятые неразлучники - братья и сестры в семье (сказывается запал Винцента!), разновредные и неприлично долго живущие. Живущие, несмотря на всякие социально-общественные и экономические формации, налоговые кодексы и политические режимы. Несмотря на болячки и перманентные жалобы на здоровье (бабушку в прошлом году похоронили на 99 году жизни - покойся с миром!). Обладатели гаплогруппы I1a1, 5 000 лет назад жившие в Динарских Альпах, 1000 лет назад на острове Рюген и Оснабрюке, 500 лет назад в районе Луцка, а сейчас распределенные по всему миру, который окольцевали своими миграциями уже не один раз.
Только эти обстоятельства дают мне относительный оптимизм по поводу того, что даже весело растущий по причине какого-то чужого кризиса курс рубля позволит мне выплачивать валютный ипотечный кредит до тех пор, пока либо кризис не кончится либо все банки мира не разорятся. Обязательно причем вместе с Росбанком, который за последние годы, судя по размеру ежемесячных алиментов, которые я ему добровольно перечисляю, стал моим самым дорогим ребенком, а, значит, тоже во многом Гулевичем...
Дочь, если ты читаешь эти слова... теперь тебе все ясно?!
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
Мило и широко! Очень добрая красота среднерусской возвышенности. 
Сосна разная, шишечки набросаны художественно, фисташковая травка, аккуратный подход к торфяной воде быстрой речки, где с рыбалкой почему-то традиционно не очень...
.jpg)
