Сплав №10. Вилия-Нерис (лит.)
Предисловие
Нынешний сплав оказался юбилейным – десятым. Это породило некоторую мистику в восприятии событий нашего водного похода: видимо, исключительно из-за этого одни участники говорили, что это последний сплав, другие гордились тем, что добрались до заветного числа десять, третьи всерьез обсуждали наброски памятной юбилейной медали «Заслуженный алкоголик водных походов по рекам Беларуси».
Сказать, что мы бывалые сплавщики – ни сказать ничего. Начиная с надувных резиновых лодок, через плоты и моторки, мы плавно подошли к туристическим байдаркам и уже точно знаем, сколько нужно брать с собой водки и тушенки на человека в зависимости от географической широты мест сплавления. Мы делали блинный торт во время бури в такой дикой Полесской глуши, где комары от непривычного запаха майонеза умирают на подлете к стоянке. Нам под силу устроить баню на берегу реки с помощью трех валунов и двух весел. Наши лидеры в состоянии за поход выпить водки в объеме, превышающем потребление спиртосодержащих жидкостей за год в Андорре и Сан-Марино, вместе взятых … за минусом Лихтенштейна, естественно.
В общем, наши туристы стали настолько крутыми (а совершенствование, судя по анализу нашего культурно-поискового достояния, шло исключительно в одном направлении – в пьянке) что научились в стельку нетрезвыми не только ставить палатки, но и поздравлять любимых с днем рождения по телефону в любой глуши (при полном отсутствии связи) и даже варить щавелевые щи на 12 персон, не приходя в сознание. К слову, они получаются всегда вкусный до бесподобности.
Но апофеозом нашей крутости стал тот факт, что мы настолько поднаторели в запоминании пейзажей родной страны, что в сплав даже не стали брать ни одной камеры – то ли каждый готов по памяти воспроизвести любую картинку сплава в красках и полутонах, то ли все стало повторяться настолько, что ничего нового в этом сплаве мы уже увидеть не могли… В общем, факт остается фактом – вместо обычных тонн фотоматериалов на сей раз у нас в распоряжении остается только мутная фотография ржавого грузовика, превысившего скорость возле Лиды на 12 км, сделанная работниками ГАИ, но затертая на компьютере после непродолжительной беседы с водителем без всякой видимой на то причины… Была, правда, одна видеокамера…. Но что нам до нее. С таким успехом можно было бы искать наши байдарки на фото maps.google.com из космоса.
А так, в целом, поход соответствовал... Сухие цифры:
1. Солнечных часов за 168 часов похода (7 дней по 24 ч.) – 4
2. Километров пройдено – 45
3. Походов в магазин с маршрута – 4
4. Состав: муж – 9 (из них не приходили в сознание все время похода -2), жен -2, ребенок – 1, собак - 3
5. Жертвы среди мирного населения: курица -1 (задушена псом Егора – Берном), инфаркт у крупного рогатого скота – 1 (все благодаря псу Коперу).
6. Улов: щук – 3 (Александр), голавль -1 (Егор), налим – 1 (Александр), мелочь рыбья – без счета и фамилий.
7. Смета – по 100 долл. США на человека, не считая добавочных расходов на приобретение спиртного и сладкого на стоянках в близлежащих автолавках и лабазах.
8. Утоплено очков, часов, телефонов – 0.
9. Потерянных челнов экспедиции – 0.
10. Погублено плавсредств -2 (байдарки при разборке), не фатально.
Команда
Валик Лосев
Лучший менеджер Беларуси, акционер и собственник. В подчинении – более 100 человек. Если одновременно открыть все вентили и задвижки, поставленные вверенной им компанией за период с 1998 по 2008 гг, то их суммарной пропускной мощности хватило бы, чтобы залить 172 ниагарских водопада и 2 Амазонки.
Отец Верочки, муж Насти. Сын Любви. Домостроитель. Интеллигент в первом поколении. Убежденный семьянин. Собачатник.
Валера Громыко
Человек «экс». Экс-муж, эск-любимый, экс-владелец роскошной квартиры в Серебрянке, экс-владелец 2-х автомобилей, экс женатый, экс-счастливый… Хотя все эти «экс» на самом деле завелись у него в голове из-за Ленки Рыжей. Но поскольку «она - хорошая», все это «экс» - судя по всему - ненадолго. Скоро жизнь наладится, и Валера вновь обретет статус, покой и любовь. А значит, и лишний вес, от которого Громыко чудодейственно избавился, превратившись в русого атлета с фигурой стриптизера Глушко за каких-то пол-года. Секрет его диеты – несчастная любовь, апельсины и орешки. Причем первое надо употреблять постоянно, а второе и третье – как можно реже.
Александр Петраков (Саша-ювелир, он же Саша-U)
Муж моей сестры Алены. Единственный среди нас, кто зарабатывает не только головой, но и руками. Но, похоже, карьера скорее возведет его в ранг начальника и тогда он, как и все, будет зарабатывать чем угодно, но уже не руками… Саша в походе был без Алены, тосковал и поселился с Лешей. Вдвоем они коротали тяготы походной жизни и до дыр зачитывали (?) мужские журналы в спальниках, подсвечивая себе по ночам почему-то ритмично трясущимися светодиодными налобными фонариками.
Александр (в отличие от Петракова будет называться далее в тексте просто Александр)
Финансовый тыл «Чистого берега». Настоящий рыбак. Немногословен, сдержан, отстранен до признаков аутичности. Ничем не злоупотребляет, очень аккуратен и педантичен. Рыбу ловит подготовлено и системно, отдаваясь этому походному ремеслу со всем скрываемым пылом его псевдо-холерического темперамента. Мы его видели в основном по ночам, когда Саша возвращался с рыбалки и иногда днем, когда сгибаясь под тяжестью очередной щуки, он возвращался в лагерь, чтобы очистить садок от живого груза.
Игорь
Человек неприлично порядочный и скромный, от того несколько болезненный и скучный. Болел всем, чем полагается страдать в походе, кроме водобоязни. Мучался за всех, как Христос пищеварения. Егорка выпьет – у Игоря изжога. Валера закусит – у Игоря расстройство кишечника. Петраков съест сырую печень налима, разогретую на костре в фольге, а у Игоря – колики печеночные. Так, бедный, и страдал. Питался чаем и запахом каши. Был печален и уныл, улыбнулся только один раз за все время – когда на Андрея напала икота. Но Андрей перестал икать, а понос у Игоря так легко не прошел.
Андрей + Марина
Яркий пример симбиоза наркозависимых разнополых особей в процессе разделения труда по расширению сознания. Молоды, даже юны, стройны, спортивны, перспективны и влюблены в себя, друг друга и свой образ жизни. В поход привнесли радость, вселенский позитив и смех, присущие умелому вхождению в нирвану, а также машинку, которая из дрянных белоруских сигарет скручивала, на основе табака голландского, замечательные ароматные сигарильи с неповторимым ароматом и вкусом. Молодежь умудрялась окружить себя комфортом сибаритов даже в походных условиях - в их 3-х комнатной палатке всегда работал холодильник, кондиционер, готовил напитки чернокожий бармен в семицветной вязаной растоманской тюбетейке. А по ночам ,по словам Лёши, возле входа в этот вертеп крутилась, спрашивая друг у друга лишний билетик, всякая нечисть - ведьмы и лешие, порой водяные - при этом на удивление мирные и тихие.
Егор Рузов и Лена
Удивительный пример гармоничной пары, сплоченность которой усиливается с каждым новым ребенком, новой страной (посещенной с целью туризма или разрушения двигателя по гарантии на автобане), новым сплавом. Егор основал и укрыл от излишнего налогообложения лучшую зубоврачебную клинику в Белоруссии (по отзывам охмуренных сладкоголосым бесом Рузова состоятельных клиентов). Егор – единственный человек в моей жизни, который мне присылает два раза в год открытки без требования погасить задолженность или оплатить пени по недоимкам. Хотя что-то в их слащавом тексте напоминает о неотвратимости расставания с приличными денежными суммами – то ли взгляд пингвина с открытки, так напоминающий прищур Егора, то ли шрифт «подвала», в котором угадывается вязь, примененная на денежных купюрах Нацбанка РБ. Правда, почему-то открытки приходят на адрес моей мамы, в Минск. Наверное, зная Егора, так дешевле, чем засылать свои приветы в Москву. Хотя, как мне кажется, на те деньги, которые я у него оставил за последние пару лет в кассе, можно было бы открыть собственный бизнес по международным отправлениям.
Лена же в последнее время попала в дизайнерскую зависимость от архитектора. Их дом на Брестской улице уже давно просится на обложку архитектурного журнала типа «Свой хауз» или «100 идей собственного дома» в статью «Эклектичность местечкового дизайна в эпоху глобализации экономики». То, что они ваяют в творческом союзе с неназванным деятелем Архикада и сопромата, достойно самого внимательного и пристального изучения. Нигде и никогда я не видел такой концентрации воплощенных идей, как на 10 сотках егоркиного подворья. Даже темпераментные каталонцы отдыхают, сравнивая их страсть к ярким до безумия цветам в интерьере, когда попадают на веранду к Рузовым. В доме чахнут от творческой импотенции французские мастеровые, пытаясь осознать применимость сопряжения материалов и стилей, а мрачный техно-ампироватый экстерьер здания заставляет завистливо морщится создателей декораций фильма «Робокоп».
Алексей
Человек – язва. Карающая острота его языка столь впечатляюща, что ни один гаишник не отпускает Лешу безнаказанно. Лешу не раз лишали прав даже за переход дороги в неположенном месте. Часто даже, если это была его жена. Поскольку ездит Лёша так же дерзко, как и общается, то большую часто своего дохода обычно отдает в доход государства – штрафстоянка, административные нарушения, взятки сотрудникам силовых ведомств. Остальное идет на прокорм Коперу – пятилетнему самцу собачьей породы, дворняге с внешностью подсушенной немецкой овчарки на прочных норгах с натурой кроткой лани (в покое) и демона чупакабры (когда рядом есть дичь, под определение которой попадает все, что движется на колесах или 4-х лапах). Леша – типичный ловелас в самом расцвете мужских лет – когда возможности еще покрывают желания, а умение и навык соблазнения давно и уверенно компенсировали комплексы детства.
Я и Ян (мой сын 10 неполных лет)
Автор этих строк времени даром не терял. Он разъелся до 120 килограммов живого веса, что делало нашу с Яном байдарку глиссирующим катером (судя по посадке в воду) – об этом наглядно свидетельствовала погруженная глубоко в воду корма и гордо задранный нос с Яном, который порой задевал веслом линии электропередач, неосмотрительно проложенные между хуторами на низкой высоте. С момента отъезда в Москву я стал более ревнивым почитателем белорусского, еще более обреченно полюбил невзрачные красоты покинутой родины, и еще более уверился в том, что рано или поздно надо будет возвращаться назад, чтобы не раствориться в шуме русской столицы.
Ян, быстрорастущий акселерат и любитель таблицы умножения до 10, после победы на школьной олимпиаде по математики несколько задрал нос, что поначалу дерзко отказывался выполнять скучные повседневные обязанности сплава. Более того, он даже осмеливался скандалить по поводу чистки зубов. Но после осмысления своего поведения и легкого подзатыльника, отмеченного бегством в кустарник для демонстрации полного одиночества в непонимании, исправился. Был замечен в неоднократных систематичных попытках вступить во взрослую беседу. Выполнял функции будильника – в 6.00 просыпался, в 23.00 вырубался вне зависимости от места и обстоятельств.
Собаки
Еще раз убеждаешься в том, что собаки невольно становятся копиями своих хозяев.
Берн (Егор)
Холеный брендированный дорогой пес – олицетворение роскоши и достатка. Эстетичен и бесшумен, политкорректен и умеренно сексуален (как объект любви Копера и субъект любви к ноге Яна). Ест из фирменной упаковки, выглядит как дорогие швейцарские часы. При этом пуглив и робок как хомячок вне брачного периода. Полное отсутствие агрессии делает эту огромную собаку безопасной. Но грозный вид внушает опасение нарушителям любого периметра. Однако на тропе профессиональной войны Берн преображается. Он единственный смог догнать и задушить курицу. Тихо и спокойно, эффективно и неотвратимо. Говорят, что курица даже не почувствовала боли – так, легкий укол…. В области шеи… И, главное, недорого!
Рик (Валик)
Пес, чья жизнь разделена на две половины – черную (питомник, полоса препятствий, муштра, самодисциплина и собранность) и белую (когда забирает хозяин – можно помогать ловить рыбу, бросать тарелку, играть в бадминтон). Настоящий лидер стаи. В отличие от хозяина, всегда трезв, даже когда снимает стресс от казарменной жизни. Собака чрезвычайно сообразительна и коммуникативна, при этом лишний раз не любит открывать пасть по мелочи. Увлекающаяся натура, спортсмен в детялях и стратег в крупных вопросах. Внешне часто похож на немецкую овчарку и только на отдыхе что-то неуловимое выдает в нем восточноевропейскую собаку.
Копер (Леша)
Из собаки-балагана вырос очаровательный злодей-ловелас. На каждой стоянке у Копера появлялись романтические связи. Один раз с хуторской сучкой, второй раз с волчицей, третий раз – с одичавшей самкой бобра. Его любвеобильность простиралась выше условностей и биологических видов – в том числе, кстати, страдали и ляжки Берна. Копер за 7 дней нашего похода трижды рисковал жизнью в атаках на мусоровозы на прерывистой осевой, был смертельно опасно проклят старушкой в районе Винсентового урочища за разорение курятника, дважды безуспешно тонул на течении Вилии, сожрал больше всех собак вместе взятых, но оставался по-прежнему стройным, поджарым, симпатичным. Его взгляд , направленный на чужую миску, порой был настолько жалостлив, что люди плакали, отдавая Коперу остатки недоеденной каши или супа, забыв про еще секунду назад терзавший их голод.
Сплав. Хронология
День 1-й.
Сборы, 7-часовая поездка. Бегство предоплаченного собирателя байдарок. Голос блюстителя порядка. Дождь. Прибытие на кемпинг-лагерь. Попойка, традиционный шашлык в два присеста, минуты откровения «о Зае» и «об Оле». Первая рыбалка. Ночной труд самоотверженных тимуровцев.
Итак, за 7 дней нам предстояло пройти около 45 километров. Два дня переходов, 5 дней стоянки. Еще никогда у нас не было такой ненасыщенной и расслабонской программы! Раньше по 100 и по 120 км хаживали за сплав. Да еще и на плотах. Можно только себе представить, какой декаданс сопутствовал этому сплаву. Это даже была и не прогулка по воде, а так – путешествие губами по волнам в чайной чашке.
Естественно, такая «абыяковость» напрямую сказалась на моральном облике как всей группы, так и отдельных ее выдающихся представителей.
Попытка собрать группу в 9-00 с треском провалилось. В означенное время к месту погрузки (в аккурат напротив дома Егора на задворках минского мясокомбината) подтянулся только сам командор – Валерка, да Егор время от времени лениво выглядывал в окно – посмотреть, успеет ли он испить неторопливо еще один кофий с плюшками, нежно усыпанным корицей руками обожающей Рузова тещи.
Основная часть путешественников соизволила к 10-00, а то и к 11-00, а потом, когда все обреченно устали ждать, то просто открыли бренди и к появлению Леши уже почти никто не имел никаких претензий к последнему опоздавшему. В общем, выехали ближе к полудню. Первый час-полтора мы активно распивали коричневый карамельный напиток из исключительно коньячных спиртов на сахаре, закусывая шаурмой, приготовленной Аленкой из нежных филейных частей красной рыбы и самых натуральных сортов крабовых палочек, переложенных зеленью и мягким сыром с запахом майонеза. Потом мы хором съели Янкины чипсы и сухарики, а дальше нас всех монотонно убаюкало, и весь кузов погрузился в сон на скарбе.
Мутное марево поглотило все живые души. Жара и духота погрузило нас глубоко и надежно в дрему тяжелого свойства. Странно было, кончено же, что 140 километров тянулись уже 4-й час, затем 5-й…. затем 6-й…. В общем, дорога заняла у нас 7 часов. И только потом стало понятно почему – наш доблестный водитель маленечко промахнулся и вместо Сморгони поехал в Лиду. За каким фаллосом – до сих пор загадка. В общем, намотали мы изрядно на спидометр - глупо и бездарно потратив время. Единственным развлечением на дороге была воспринимаемая исключительно на слух приключенческая история, развернувшаяся в каком-то мелком городишке, когда наш незадачливый водитель маленько не специально нарушил правила. А было дело так.
История на слух
Наши тела распростерты на баулах и чемоданах, гермомешках и палатках. Собаки перемешаны с пылью и шелухой семечек. Душно, жарко и сонно. Скрипят хлипкие конструкции тентованного кузова и клацает дизель. Вдруг где-то рядом раздается вой сирены и придавленное кваканье милицейской машины. Наш экипаж послушно замедляет свой ход и смиренно останавливается. Мы сидим тихо как мыши, пытаясь утаиться от досмотра кузова, закрывая рты друг другу ладонями, потому что смеяться, чихать и кашлять захотелось сразу всем, в том числе и собакам. Берна держат втроем за волосатые ляжки – он упирается и пытается стряхнуть своих тюремщиков в попытке выскочить за борт. До нас долетают обрывки разговора нашего водителя со стражем дорожной дисциплины. Они вдвоем ходят вокруг машины и что-то выясняют. Наше терпение испытывается минуту-две-три… томительно текут секунды. Тон гаишника с официального постепенно меняется на проникновенно-земляческий, и вдруг он засовывает голову в кузов и видит застывшую в камне инсталляцию «люди и собаки». Но ничего. Видимо, не принюхивался как следует. Потом он взял свой хабар и даже довел водилу до нужной развязки. А Берна все-таки удержали. На этот раз.
А мы все ехали и ехали, время от времени останавливаясь на заправках и в чистом поле для удовлетворения своих и собачьих физиологических потребностей.
Пропутешествов всласть по Гродненской области (а вы лично не были в Лиде?), к вечеру мы таки доехали до Жодишек. Машина устало остановилась и нашему взору через откинутый тент открылась река, сосны и хорошо организованный лагерь с прекрасно оборудованными местами для стоянки, обеда, ночевки, дровяным складом, мусорной свалкой и поломанными табличками «Береги природу», рассеянными по всей территории стоянки. Это был не тихий заповедный лесной уголок, а с размахом упорядоченное место отдыха. Главный крытый деревянный полушатер-полуизбушка вмещал за своим столом не менее 20 седоков.
Начался дождь, и мы быстро разгрузили под навес все свое барахло. Пока полупьяная компания ставила палатки вокруг навеса, Саша U с помощниками разложил костер – сегодня был его день. Он готовил шашлыки-в –день-приезда. Активную деятельную помощь в костровых делах оказывал Янка, сбежавший от скучных обязанностей по организации спального места. Мальчик активно кормил огонь, пытаясь довести его размер и высоту до ритуальных костров, на которых сжигали ведьм в средние века в католической Европе, лишенной по этой причине женской красоты почти начисто навсегда. Пыл Яна остудил Саша, посоветовав переключиться на не менее увлекательную и интересную рыбную ловлю. Больше возле костра Яна не видели.
Пока народ возился с пажитками, на столе сама собой, как это бывает, появилась нехитрая снедь – огурцы, сало, хлеб. Бутылки водки хаотично перемещались из рук в руки, игнорируя стаканы и кружки. Хлебали практически из горла. Правда, не все. Егор первый день вообще был в завязке. Натянутые поводья дисциплны четко контролировала Леночка, привычно сжимая в решительной руке уздечку, ведущую от бутылки к центру удовольствий в мозгу Егора. Провисания направляющих не наблюдалось и Егор, печально наблюдающий за разнузданной оргией в исполнении Валика и Валеры, всем своим видом демонстрировал полное равнодушие к застолью.
За каких-то пол-часа Валик свою дозу принял, а Валера даже превысил, не заметив по привычке плато спиртового насыщения. Видимо, очищенный от излишних липидов организм, укрепленный протеиновыми порошками и промытый голодовкой и долгим отсутствием кока-колы, существенно перестроил метаболизм. После выпитого наших героев потянуло на беседы. Сначала лидировал Валик, устроивший мне допрос . Его интересовало: зачем я уехал, что думаю по поводу Москвы и когда таки вернусь обратно. Вести чинную беседу нам мешал Валера, который разухарился до свинского состояния и находился в состоянии агрессивной вселенскою любви, пытаясь перецеловать всех и во все сразу. После затянувшихся объятий в нашу беседу наконец-то влился и Валера. Но его не волновали культурные особенности и отличия в бизнес-этике между Россией и Беларусью. Валеру глодала лишь одна мысль – что делать?! Имелось в виду с Леночкой.
Чтобы присутствующие смогли более полноценно влиться в проблематику рассматриваемого коллегиально вопроса, Леша сделал небольшую справочку «О методах и способах знакомства на танцах с девушками и почему они (сучки) все игнорируют впоследствии Валеру». По всему выходила безрадостная картина. Великолепный Валера, от которого на версту даже в полутемном помещении прокуренного клуба пахнет достатком как минимум среднего класса и многообещающими телесными радостями (настоящий атлет, блондин с голубыми глазами), имел шанс продолжить знакомство с девушками, пачками стравливаемыми Громыке легким на знакомство Алексеем только в одном случае – когда вообще не открывал рот. Но опытный загонщик слабого полу, Лёша, работал в поте лица в основном напрасно, потому как Валера таки начинал разговор с дамами. А поскольку все разговоры Валеры в состоянии подпития сводятся к одной теме –«как-мне-хорошо-было-с-Заей» и «может, мне-вернуться-к-ней» , терпения даже самых серьезных мазохисток хватало максимум на один-два коктейля. Далее следовал неминуемый соскок. Что еще более убеждало Валеру в избранности Заи и предопределенности высокого градуса их отношений.
Тем не менее, когда Валера был трезв, что-то более-менее получалось. После нескольких месяцев беспробудной тоски на его красивое тело и большую машину слетались желающие поживиться плотью и кровью молодого перспективного менеджера а, возможно, даже обладателя опциона. Так что нарушить обет верности Валере было поначалу непросто. Его Валера обходил сначала осторожно и со слезами воспоминаний, но потом, когда вошел во вкус, много, часто и иногда с особым цинизмом, позволяя себе отношения с женщинами не только без любви, но даже без рассказов о Зае.
Тем не менее, низкий КПД реализации знакомств раздражал Лёшу, который любой результат, кроме спаривания в первый вечер знакомства не только с объектом мгновенной симпатии, но и с ее ближайшими подругами, считал незачетным. Особенно расстраивала его история с Олей, девушкой, которая провожала Валеру «на росстанях», в поход. По легенде Валера общался с ней уже третий месяц с таким низким темпом продвижения к интиму, что становилась временами уже интересно – чем все это кончится. Вроде как отношения между романтиками не дошли даже до поцелуев с языком, ограничиваясь знакомством с родителями и фотоальбом «Осталось-от-Заи». Трогательное целомудрие отношений не нарушалось даже тем фактом, что Оле, как любой приезжей порядочной девушке 4-го курса БГУ, необходимо было срочно закрепиться в столице, любой ценой, чтобы избежать позора районного распределения в какой-нибудь агрогородок. Игра велась, видимо, по-крупному. Возможно, даже не без гименопластики. Правда, Валера не понимал всей угрозы создававшейся ситуации.
Но вернемся к нашему застолью. Итак, Валера наконец-то прекратил перманентные объятья и поцелуи занял оседлое место за столом. Поскольку из «новых» собеседников, уши которого еще не были залеплены тягучим воском жвачки с Заей, был только я один, вся тяжесть сомнений и переживаний по поводу несчастной любви Громыко досталась мне.
В.- Ну скажи, Руслан, Зая ведь хорошая?
Р. - Да обычная твоя Зая, ни рыба ни мясо – Или, если тебе так более приятно - ни кожи ни рожи.
(Валик с благодарностью пожимает мне руку, его глаза начинают светиться ярче светодиодных огней во лбу).
В. – Но она ведь красивая?
Р. – Валера – она никакая. И просто пользовалась тобой все это время, умело создав сначала, а потом эксплуатируя комплекс твоей вины перед ней, наверное, подхватив и развив задел, сделанный матерью.
(Валик тянет руку с вторым рукопожатием, он счастлив тому, что нашелся кто-то, кто может сказать Валере правду без опасения испортить деловые отношения в коллективе)
В.- Она мною пользовалась?!
Р.- Да, Валера, более того, именно ты оплачивал ее расходы на любовников, в то время как тебе даже порой не хватало на таблетки Никомеда с кальцием, чтобы твои рога росли здоровыми и сильными. Ты, говорят, хочешь ей квартиру свою при разводе отдать?
(Кроме руки Валика, ко мне тянется рука Лёши).
В. – Да, я хочу отдать ее Зае. Ей же надо где-то жить!
Р. – Валера, а твоим будущим детям где будет жить, когда они у тебя появятся? На съемной квартире?
В. – Но ведь Зая хорошая?! Вадик, Зая хорошая?
Валик: - Валера, я не хотел тебе говорить, но на вашей свадьбе я не был не случайно.
В. – Ты не был на нашей свадьбе?! Почему?
Валик: - Потому что она мне с самого начала не понравилась. Ты заметил, когда мы еще на Ифе ездили, что она от тебя уходила, когда у тебя кончались деньги и возвращалась каждый раз, когда налаживались дела?
В. – А если я к ней вернусь – вы будете со мной дружить и приглашать меня?
Валик: - Мы тебя, дурака, любого любим.
В.-Я, наверное, вернусь к ней.
Так и закончилась наша беседа. Ее нельзя было даже назвать обменом мнениями, потому что у Валеры все аргументы сводились к двум базовым: 1. Зая хорошая. 2. Надо вернуться.
Вторая серия романтических толковищ с Валерой была посвящена другой яркой недавней странице в книге романов Громыко, оплетенной в колючую проволоку. Речь идет о прекрасной киевлянке, затуманившей мозги Валере на последнем зимнем отдыхе в Словакии, где освобождающийся от болезненной привязанности к Леночке-Зае с помощью спорта и крепких настоек на траве (исключительно лечебных и противных на вкус) Громыка попался в даже в не расставленные сети. Оля (кажется, ее звали так), судя по восторженным отзывам Валеры и критичным оценкам Валика, представляла собой украинскую, но более рафинированную версию Заи. Но непростой провинциальной Заи, а закаленную разменом имущества примерно с тремя лопухами типа Валеры-в-любви (у нее уже были 1. квартира в центре Киева., 2. приличная машина и 3. должность руководителя отдела корпоративных реляций в банке). Судя по всему, Оля была состоявшейся эгоистичной привлекательной ухоженной стервой около тридцати лет угасающей, но еще убийственной для романтиков и искренне влюбляющихся болванов свежести. Она мило подвела Валерку под петлю любви, и технично забросила нашего ловеласа вскоре после приезда в Киев. Но Валера шел по программе и примчался на крыльях похоти в Киев. Там роман разгорелся в романтический костер чувств, поджигаемый горячим сердцем Валеры, и остужаемый достаточно высоким уровнем запросов Оленьки. Третий визит Валеры в Киев, который должен был по сценарию Громыко завершиться пленением «прекрасной персиянки», привел к закономерному для всех, но абсолютно неожиданному для Валеры финалу – к безжалостному унижению мужского самолюбия нашего Ромео, которое только начинало робко восстанавливаться после травматического многолетнего шока тотального угнетения в браке с Рыжей. Милая украинка дала понять Валере, что его акции по сравнению с ее активами – мелко нарезанная цветная бумага. И поскольку Валера вряд ли может предложить ей более устроенную альтернативу сытой жизни в Минске, то вопрос о ее переезде в скучную северную провинцию братского народа попросту неуместен.
А Валера ведь полагал, что это любовь, что особенно обидно. Мы хором попытались объяснить Валере, что он, как серийный маньяк, выбирает в качестве объектов обожания вполне определенный сорт женщин, которым от него нужно только одно, а не два, как он сам наивно полагает. При этом ее одно и его два никак не пересекаются, потому что дам такого сорта возбуждают только деньги, а Валеру любовь и верность, которые как категории абсолютно отсутствуют в эмоционально-душевном тезаурусе его избранниц за неполной нужностью. Впрочем, это был бесполезный и занудный спор славян, который все равно свелся к декларации превосходства Заи. Хотелось блевать. Но было жалко Валеркино самолюбие, и мы попросту замяли эти сердечные темы.
Тем временем Саша U приготовил первую партию ночного шашлыка. Это была маринованная телятина. Петраков честно предупредил, что не помнит, как мариновал мясо, потому как был нетрезв. Но, как всегда бывает в таких случаях, шашлык оказался удивительно хорош, хотя и жестковат. Возможно, он был даже и недожарен, но в темноте это было абсолютно незаметно. А на утро мяса не осталось – все было съедено подчистую нашей саранчой.
Егор и Александр пытались заняться рыбалкой, но река не сильно отвечала им взаимностью. Даже беспроигрышный пикер вел себя безинициативно и вяло. Рыба игнорировала мотыля с опарышем, издевалась и вредничала.
Ночь постепенно вступала в свои права. Дождь почти закончился, небо было затянуто тучами. Река тихо шуршала внизу. Походники, растерзав куриный шашлык возле костра, постепенно расходились по палаткам. И только Валик и Валера продолжали бдеть. И не просто хранить очаг. Их деятельные натуры, пока еще не окончательно сломленные алкоголем, с трех до четырех часов утра, истомленные безделием, решили поучаствовать в сборке байдарок. Кончилось это тем, что утром мы застали растерзанные останки двух плавсредств, в беспорядке разметанные по площади 100м2. Ночная фантазия наших неутомимых сборщиков в причудливой форме сочетала и сопрягала детали, да так и не осилила конструкторские проблемы. Но попытка была!
А еще эта ночь отметилась очень одним неоднозначным событием. Валик, используя телефон Валеры, позвонил его возлюбленной из Киева и в процессе ничем не примечательной беседы, вероятно, в результате некоторого недопонимания случайно объявил Украине войну. Но об этом мы узнали только на следующий день и то ни сразу.
День 2-й.
Завтрак как продолжение ужина, наши часовые. Продолжение рыбалки. Первые капли Егора. Щи щавелевые, походные. Сбор байдарок. Обсуждение необходимости сплава. Цель намечена – Винцентово урочище. На воде. Опять дождь. Остатки мостов, капличка. Ложная остановка. Подвиг Егора. Второе пристанище. Выгрузка, подготовка к стоянке. Ужин. Дефицит горючего.
Утро застало стоянку в полуразобранном состоянии. Разбросанные в хаосе вещи, байдарки, растерзанные на хрящи и грудины, благодаря нашим ночным сборщикам. Валик, спящий сидя в пепле костра. Умерший огонь. Вездесущая сырость. Мокрая река, которая днем оказалась вполне симпатичной артерией. На другом берегу – какие-то здания вроде базы отдыха. На нашу стоянку одна за другой причаливают машины чужеродных отдыхающих и рыбаков – люди выгружают шезлонги, готовят свои костры-шашлыки и разбредаются по территории.
Саша с самого утра посвятил себя рыбалке. Рик помогал ему чем мог – контролировал забросы спиннинга и закидушки, помогал заряжать кормушки и распутывать леску, терпеливо сочувствовал мотылям, отдающим свою жизнь за идею на крючке. В 6-00 утра проснулся Ян и, незаметно выскользнув из палатки, присоединился к рыбалке.
Пока первые ранние пташки готовили завтрак из макаронов и остатков недожаренных шашлыков, мы с Яном пробовали словить хотя бы одну плотвичку в многообещающих омутах и затонах быстрой Вилии. Тщетно. Рыба в реке была. Она с интересом высовывала свои морды посмотреть на лохов, которые хотят ее словить на поплавочную удочку, смачно рогатала, издевательски хрюкала и булькалась обратно в стремнины и водовороты. Где-то ниже работал по насекомым жерех или язь, удары его хвоста разносились далеко по воде. Щука гоняла мелочь в заводях, а мелкая уклея и ельцы носились в верхних слоях, резвясь в быстром течении. Но наши черви и мотыли с опарышем были не востребованы на этом пиршестве жизни. Мы впустую помучились пару часов с Яном , плюнули да и поднялись к лагерю. И только Александр терпеливо измерял брега резиновыми ладными сапогами в надежде нащупать подход к местным рыбным аборигенам.
Саша U возглавил операцию «Яйца» в тщетной попытке вернуть к жизни наш запас перепелиных и куриных яиц, безжалостно попавших в переделку еще в кузове, где все превратилось в неопрятное месиво с осколками скорлупы, перетертыми с упаковкой. Впрочем, с десяток яиц Саша U все-таки успел сохранить и укрыть от смерти.
Тем временем подоспел завтрак, и народ вытянулся из палаток. Ближе к полудню завтрак стал перетекать во второй завтрак с излишествами – чаем, кофе и сладостями. Егор, который по какому-то необъявленному плану решил, что сегодня готовит щавелевые щи, развил бурную деятельность. Пока Лена не видела, судя по всему, Егорка успел оскоромиться с Валерой парой глотков, и глаза искусного стоматолога блестели и сверкали скрытой потаенной радостью. Сам же Валера, усугублявший свое состояние снова и снова, не выпуская из рук бутылки, уже потерял связь тела с мозжечком и время от времени заваливался со скамейки, падал, зацепившись за ветки или разбросанные по земле вещи, или просто пытался пристроиться то к одному, то к другому парню сзади, сладострастно улыбаясь и прижимаясь что есть силы к попавшемуся ему под руки чужому горячему телу.
Пока Валера путешествовал с грязными плотскими замашками по лагерю, Егор получил официальный акцепт на пару рюмок от расслабившейся Лены. Он незамедлительно воспользовался ее щедрым даром. Потом еще раз. Потом еще… Доваривал щи он уже в изрядном тумане. На автопилоте. Держался он хорошо, но делал вещи далеко не очевидные с точки зрения кулинарии. Впрочем, мы все лишь покорно наблюдали за его пассами, уверенные в его опыте и технологиях. Но когда Егор открыл банки со щавлем диковинным способом – просто проковыряв ножиком крысиные неопрятные норки в крышках – Саша U не выдержал, отобрал склянки и сделал все как надо.
Щи поспели. К нему полагались вареные яйца. Где они были (а то, что они были, было неоспоримым фактом, потому как несколько человек были свидетелями того, что Егор их сварил и очистил) – никто не знал. Егор в процессе своего броуновского движения так славно их спрятал, что легко найти котелок с яйцами, руководясь банальной логикой, не представлялось возможным.
Но блюдо получилось отменным! Обладая прекрасным вкусом и ароматом, оно баловало нас правильной консистенцией. К щам прилагался полный необходимый антураж, включая свежий черный хлеб и сметану. А яйца потом нашлись, когда мы почти опорожнили котелок.
Егоровы щи по праву заняли сразу же первую строчку в топ-5 лучших блюд сплава. Не все их попробовали, правда. Валера, например, к началу раздачи уже полчаса дремал, скатившись до средины склона, ведущего в реке, где его тело застряло в лозе и прошлогоднем кустарнике. В штанах с подтяжками и майке он уютно свисал вниз головой на сырой земле и тихонько счастливо храпел, дав наконец-то приют и покой уставшему пьяному телу.
А его подельник, Валик, пил щи из кружки, заботливо наполняемой Леной, флегматично, но исполнительно.
Разброд и шатание окутали лагерь. Настроения склонялись к тому, что сегодня следует нарушить планы и никуда не сплавляться. Крыша над головой есть, командор пьян. Байдарки не собраны и непонятно как это сделать без специалиста, который сбежал от нас еще под Лидой, сказавшись сильно занятым вечером. И, главное, накрапывал дождь, и не хотелось никакого риска и приключений. Но проснувшийся командор, общими усилиями поднятый из-под обрыва, был строг и суров. Он открыл свой ноутбук, связался с космосом и поведал всем, что сплаву быть и что нам идти всего 20 км. Так что надо срочно собирать байдарки и становиться на воду.
Закон суров, но все-таки закон. Пришлось заняться делом. Сложнее всего было с байдарками. Вроде не первый раз мы их собирали, однако же, каждый раз это оказывалось новой книгой знаний, которую надо внимательно читать, начиная с первой страницы. Первый собранный каркас пришлось пару раз разбирать, пока мы не сориентировались в технологиях и тонкостях. Но дальше пошло побыстрее - вторая, третья и остальные байдарки собрались за считанные минуты по образу и подобию первой удачной версии.
Пока мы собрались и начали выходить на воду, пришел уверенный вечер. Мы стали на весло после пяти пополудни, когда приличные люди уже разбивают лагерь после перехода. Тем не менее, было понятно, что теперь уж точно каждая минута на счету. И мы стартанули.
Река оказалась достаточно живописной и красивой. Видно было, что половодье начало спадать, но вода все равно оставалась высокой. На всем протяжении перехода в реку впадали ручейки и речёнки, иногда водопадиками, иногда просто врезками в диком лесу. Остатки сооружений на берегах выдавали в этом районе, близком к Вильнюсу, следы бывшего экономического великолепия. За пару часов мы проплыли останки нескольких бывших мостов, причем один из них – очень серьезный – встретился нам быками, стоявшими почти в нетронутом историей виде посредине реки.
Судя по размерам и основательности, этот мост мог выдерживать серьезный транспорт. Но сейчас вокруг бывшего моста был только лес и заросли непролазной чащи. Быстро природ заняла пустое место. Про мост этот пишут сведущие люди (такие же байдарочники, как мы)следующее: «был создан немцами в первую мировую, и разрушен ими же во вторую мировую войну. От моста сохранились только мощные бетонные опоры (нет только средней), 6 или 7 опор. ..Здесь проходила узкоколейка, по давно заросшей, но легко узнаваемой насыпи в лесу можно дойти до Старой Рудни, и дальше - к д. Солы и ещё дальше. А в другую сторону дорога шла на Польшу. Говорят, что более-менее целый кусок узкоколейки есть в лесах возле Мяделя, и даже целый паровоз в кустах лежит. Может даже это участок от дороги Тупальского моста, а может и другая ветка. Но сам не видел, как узнаю и увижу так и расскажу». Весь рассказ здесь.
Конечно же, не обошлось без дождя. Он поморосил пару часов, а потом медленно сошел на нет. Не то, чтобы совсем сошел. Так, спрятался ненадолго. Впрочем, это абсолютно привычно для всех сплавов в начале мая.
Дальше больше, вблизи деревни Палестина (!) мы увидели вполне исправный родничок, увенчанный сакральным обелиском. Поскольку мы вышли на Вилию неподготовленными, придется обратиться к более сведущим туристам (все к тем же развитым и образованным ребятам, интеллигентным и по-настоящим любящим свой край и его историю – ссылка выше), которые не только водку херачят, извините за выражение, в походе: «на левому берегу находится родник "У Богини".
Узнаете его сразу, не заметить его просто невозможно. Каменное сооружение высотой около 5 метров с нишей, в которой стоит белая статуя женщины с молитвенно сложенными руками. У подножия - родник с чистой холодной водой. С обратной стороны можно рассмотреть выбитую на камне надпись. 1907 год и ** Dronic (Дронич). Это ксёндз Дронич, чьими стараниями было многое сделано на этой земле, в том числе и эта кальвария». Кальвария была выше, мы до нее не добрались.
Борюсь с желанием больше ничего не писать, а просто взять и откопипастить описание красот реки, которые мы почти не видели, у настоящих туристов. Но сломлю себя – продолжаю.
К восьми часам вечера наш авангард уткнулся в место более-менее подходящее для ночевки. Средней мерзости поход к воде, заиленный и сырой. Узкая полоска суши между болотом и дорогой. Деревня, проглядывающая через редкий осинник, на околице непрестанно работает дизель-генератор, своим клекотом напоминая о мерзости окружающей жизни.
Мы уже разлеглись на берегу, даже начали разгружаться. Но тут приехал Егор и с ходу не дал свершиться ужасному. Он уверенно согнал нас с берега с обещанием, что он до темноты покажет нам еще не менее двух-трех десятков мест, гораздо более пригодных для ночевки, чем эта печальная облезлая коса. Со свойственной Егору кипучей энергией и темпераментом он был настолько непреклонен, что было проще согласиться и отправиться в темнеющую неизвестность.
На его счастье, через несколько поворотов река действительно предложила нам роскошнейшую стоянку. Мы не замедлили воспользоваться предложением Вилии и быстро выкатились на берег достаточно организованным сообществом. Темнело и приходилось работать быстро – ставить палатки, разжигать костер и т.д. – обычные хозяйственные хлопоты викингов.
Ничего выдающегося дальше до ночи не произошло, не считая фокусов с приготовлением гречневой каши на ужин Сашей U. Находясь в состоянии расширенного сознания, он пошел по скользкой (в условиях похода) дорожке перфекционизма в вопросах приготовления пищи. А всего делов-то было - сварить гречку! Но не тут-то было. Вначале Петраков долго колдовал с крупой, обжаривая ее на отдельной сковородочке на костре, обжигая фаланги о ручку. Но при этом реально получил ожоги почему-то Леша. Затем Саша U отмерял пипеткой количество воды в котле для варки каши. Это было более чем актуально, учитывая наметившийся дефицит питьевой воды – взятая с собой уже практически закончилась, а наливать в котлы речную воду большинство изнеженных туристов еще не было готово.
В общем, в итоге получилась недоваренная пережаренная каша с удушающим запахом костра, сухая и суровая, как быт челябинских фрезировщиков традиционной сексуальной ориентации. Но что делать? Голод не тетка. Пришлось есть и нахваливать, чтобы не получить по лбу ложкой.
На второй день выяснилось, что у Янки батарейки настроены четко на летнее время и в 23-00 они резко отключаются от системы бодрствования детского организма. Поэтому в начале двенадцатого я отнес его в палатку и присоединился к компании, занявшей места возле костра с семечками бутылками. Вечер как-то незаметно закончился, а Валик и Валера солировали в причудах, как обычно. Остальные рано пошли спать. То, что спиртное, рассчитанное на 7 дней, закончится к обеду, мы узнали только утром от его главных потребителей.
День 3-й
Попытки рыбалки продолжаются. Солнце. Игры. Поход с собаками в магазин. Исповедь Валика. Разведка курганов. Традиционное колдовское приготовление борща с призовой игрой. Скромный ужин с десертом (плотва на палочках).
Утро выдалось ясным и непривычно теплым, оно застало Александра за рыбалкой, а Валика в позе зародыша на стуле возле костра. Ясное небо было так непривычно! Радиация внесла свое приятное разнообразие в наряды сплавщиков и улучшила настроение. После завтрака начался перманентный прием солнечных ванн, Андрей и Марина расчехлили бадминтонные ракетки и затеяли турнир, весело поддержанный Риком на первом этаже сражения.
Валера, поговорив с космосом, с удивлением обнаружил нас находящимися на именно том месте, которое и было запланировано под стоянку – на Винсентовом урочище. Это окрылило его настолько, что он быстро сколотил банду закупщиков-фуражиров, в которую по своей воле вошла половина нашей компании, в том числе Андрей, Марина, Егор, Валик, Леша и Янка, мечтавший второй день о пачке чипсов и бутылке колы, которую всю выхлестали еще вечером дотла. К ребятам подтянулись собаки. Это бандформирование, навьючившись рюкзаками, отправилось вдоль леса по направлению, указанному картой. Они вернулись только к вечеру, груженые всякой всячиной, начиная от водки с шампанским и заканчивая пряниками-печеньями, и рассказали свою историю.
Но прежде всего о памятных событиях дневки, которые протекали на стоянке. В тишине безлюдья остались возле костра Саша U (увлекшийся приготовлением фирменного борща), Лена и я. Саша где-то вдалеке ловил на шитика, найденного в изобилии по берегам, наглую плотву, дерзко обжиравшую наживку до того, как ее успевали подсекать. А мы втроем сосредоточились на кулинарии. Саша U щедро раздавал поручения и мелкие, но чрезвычайно грязные работы – нарезать, почистить, измельчить. Было жарко и с помощью какого-то легкого алкоголя мы втроем дошли до состояния приятной неги, когда недостаток одежды полностью компенсировался избытком гормонов и алкоголя. Итогом нашей словесной эквилибристики стало предложение Саши U, полностью поддержанное Леной, устроить в борще лотерею с призом. Егор вроде бы был на словах не против – он застал начало нашей фривольной беседы, отбывая в магазин и сказал на прощание «все свои, но если что, потом разберемся» - и недобро улыбнулся в начинающую отрастать щетину. А тут мы еще посмеялись над теорией эякуляции, которая была в ходу пару сотен лет назад, в то время, когда мастурбация считалась вредоносной для растущего организма. Согласно этой теории количество эякуляций у каждого мужчины за всю жизнь составляет мистическое число и в точности равно 4 200. Потратил ты свои попытки в молодости – отдыхай в зрелом возрасте. Придержал до лучших времен – наслаждайся в старости.
Наши подсчеты подогревались зрелищем Лены в бикини, для пущей фантазии созерцателей прикрытой дырявой шалью.
В итоге мы, как и следовало ожидать, не только установили правила лотереи, но и вступили в сговор. Порешили так: я вырезаю из свеклы числа 4,2, 0, 0. Тот, кто находит их у себя в борще (сакральный 4200), и становится обладателем первого приза (Лены). Причем Лена не возражала против командной победы счастливчиков. Но настаивала на единственном – она сама будет на раздаче и тем самым сможет контролировать победивших.
В общем, в процессе вырезания цифр для борща я немного увлекся и пустил всю свеклу под художественную резку: кроме установленного выше набора выигрышных цифр я на всякий случай подрезал пару других цифр-обманок, выполнил пару сложных растительных орнаментов по свекле и добил это свекольными сердечками. Теперь в борще булькал и суетился набор для обучения счету и группа псевдо-смайликов.
К приходу наших фуражиров борщ был готов. И он был великолепен. 3 часа кропотливого труда 3-х человек не прошли даром: пассированные овощи, включающие сельдерей, тщательно подготовленные раздельные ингредиенты, несколько видов мяса, от утки до свинины (шкварки) и говядины – этот свекольный борщ явно претендовал на лидерство в зачете первых блюд. Со мной были солидарны все, кому досталась хотя бы одна порция.
Но вернемся к снабжению. Когда борщ состоялся, в расположение лагеря почти что вбежала группа товарищей, груженых бутылками и шуршащими пакетами. Разгружая богатства, приобретенные в местной потребкооперации, среди которых были все идолы туристов: водка, шампанское, пиво, печенье, шоколадные батончики, снова водка и пиво, какие-то хрустящие упаковки чего-то условно-съедобного, снабженцы поведали нам историю своего удачного похода.
История
Группа выдвинулась по карте в направлении ближайшей деревни, до которой по скудным Валериным сведениям было «рукой подать» или даже чуть ближе. Карта не обманула. Действительно, лет 100-200 назад там была большая живая деревня, с колодезями, шумными свадьбами, сиреневыми улицами и каменным домом урядника. Однако к моменту прихода нашей делегации из всей деревни осталось полтора дома, дед, бабка, пожилая корова и с пяток суровых голенастых куриц. Копер, сразу проведший разведку боем, за несколько секунд заставил корову вспомнить молодость и закружил ее пропеллером возле кола, на который было навязано бедное животное. Высоко вскидывая артритные суставы, старушка, разбрызгивая по зеленой траве из подпрыгивающего вымени молоко, закрутилась пропеллером. Рядом, контролируя скорость ее вращения, носился Копер, сливаясь вместе с черно-белой коровой в сплошную полосу, из которой время от времени доносились всхлипы мычания и заливистый задорный собачий лай.
Когда хозяин собаки смог подобраться к Коперу и дать ему пинок под одобрительные возгласы старушки коровозаводчицы, пес нимало не смутился, оставил в покое рогатую скотину, встрепенулся, оглянулся и … взгляд его остановился на курятнике. «О! Курицы!» - подумал Копер (по уверению Леши, а он-то уже давно знает свою собаку – ему можно верить в таких нюансах). И, невзирая на визг и причитания крестьянки, с разбегу врезался в группу мирно пасущихся пернатых, устроив такой переполох, что пыль и перья поднялись до самого неба, на минуту заслонив солнце. Бабка беззубо грозила клюкой и увещевала деда откопать двустволку, припрятанную под старой грушей со второй мировой. Но пока дед искал лопату, Леша смог овладеть ошейником Копера и принести свои искренние извинения. Но вместо благосклонного принятия его проникновенных слов смирения и надежды, старики наградили всю делегацию длинным списком ругательных слов, из которых только два фрагмента не были матерными: «Какого…» и «Идите вы все …». Общение, можно сказать уверенно, не задалось с самого начала.
На разоренном гнезде местных жителей наши фуражиры оставили последние несбыточные надежды о гостеприимстве литовской диаспоры северо-западного края. Впрочем, на конкретный вопрос – где магазин – местные жители все-таки ответили в привычной деревенской манере «Гэта тамака, недалёка, километрау гэтак тры!», что означало на языке геодезии расстояние от 5 до 7 км по пересеченной местности.
После такого первого контакта, пришпоренные известием о том, что лавка в следующем селе (д. Козлы согласно карты) работает до пяти вечера, рюкзачники ускорили шаг и по проселочной дороге, развлекаемые Копером, который то и дело уносился в лес за очередной замеченной дичью, за полтора часа дошли до вполне серьезной и обжитой деревни. Ноги опытных путешественников уверенно принесли их к магазину, возле которого, как это водится, осваивали нехитрые медитативные практики местные мужчины в линялых пиджаках и непременной щетине. Пока хлопцы тарились в магазине, загружая в заплечные мешки снедь и боеприпасы, Валик подсел к мужичкам и затянулся красным Winston. Местные с уважением вдохнули в себя облако вторичного валикова дыма, в котором содержание смол и альдегидов превышало нормы, установленные Минздравом для газовых отходов химического производства среднего размера.
Как дела? – спросил уважительно Валик у всех сразу
Нармальна! – ответили ему нестройным хором, не поворачивая головы, мужички-пиджачки
Чем на жизнь зарабатываете? – решил резко сблизиться с народом Валик, вызывая неподдельный интерес к беседе таким живым участием в судьбе простого народа. Ему стали отвечать и вскоре выяснилось, что три богатыря Вилейской низменности представляют славные цеха строителей, наставников и работников инженерного труда. Задушевная беседа прервалась появлением двух местных представителей на раздолбанных Жигулях, из багажника которого они вынимали грязный мешок, в котором что-то живое ворочалось и чавкало.
Валик, обладающий несомненной предпринимательской жилкой, нисколько не угнетаемой алкоголем, решил арендовать экипаж для доставки экспедиции в лагерь – шутка ли – километров 10 предстояло возвращаться по грунтовым дорогам в компании сумасшедшего Копера.
После краткой торговли остановились на 20 долларах США за два экипажа. Мужики сгоняли за вторым рыдваном, рассадили всех фуражиров по машинам и понеслись по ухабам к Винсентову урочищу из Козлов. Собаки, не допущенные по статусу в автомобили, бежали всю дорогу сзади по мере своих способностей и собачьих сил.
Первым, не только не отставая от экипажей, но временами опережая их в погоне за стрекозами, несся Копер. Он не только не выказывал признаков усталости или утомления, но наоборот, был несказанно счастлив законной возможности побегать и поноситься сломя голову. Рик шел стандартной военной рысью, сосредоточившись на головной машине. Он берег силы на всякий случай. Последним, отставая, тяжело бежал Берн. Его удлиняющийся язык хлестал бедного увальня по плечам и бедрам, слюна падала тяжелыми каплями в придорожный прах.
В дороге между водителем шестерки и Валиком, оседлавшим переднее сиденье, произошел прелюбопытный разговор. Переполняясь желанием пооткровенничать, Валя, находясь вполоборота к водителю, сначала просто смотрел на простого деревенского мужика, озабоченного грядущим окучиванием картошки и параллельно почему-то вопросом – что спалить соседу-Андрею, зависть к хозяйству которого на днях была существенно усилена фактом приобретения практически новой 12-летней Ауди-80, «дизялёк».
Смотрел, смотрел Валик, а потом и заявил: «Я хочу поведать вам историю своей жизни». Мужик вскользь посмотрел на Валика и еще прочнее сжал тонкий треснутый обод рулевого колеса с облезающим хромом 70-х годов. Соседская темно-синяя ауди-бочка заслонила у него в голове все остальные доминантные идеи.
«Я – руководитель крупной компании в Минске» - обронил Валик. Мужик тем временем мечтательно и детально представлял, как он на рынке в Вильнюсе ходит по рядам авторынка и неторопливо рассматривает ряды с ауди-бочками, чьи оцинкованные кузова под отшлифованным лаком покраски снисходительно сулят простое мещанское счастье длительной безоблачной эксплуатации в сельских условиях.
«У меня в подчинении 150 человек» -загнул Валик – «и даже больше» - продолжил он с легким нажимом и мазнул взглядом по водителю, пытаясь прочувствовать ошеломляющую реакцию. А тот тем временем виртуально ощупывал салон приглянувшейся машинки, красной почему-то, но с велюровыми сиденьями и люком в крыше. Селянин придирчиво осматривал глубины бардачка, с видом знатока пытался сличить наклейки на дверях с цифрами-буквами VIN-кода, начинающихся с заветных ZZZ.
«Мы создали это бизнес с нуля за 12 лет» - упрочнял свою линию Лосев. «Чё он там бухтит?» - загорелась красная лампочка в прихожей сознания козловского возницы, который в аккурат сейчас завел двигатель ауди объемом 1.9 литра и держал заскорузлый палец с темным солидольным ногтем в выхлопной трубе машины, наслаждаясь каждой вибрацией надежного немецкого агрегата.
«А теперь известный банк хочет приобрести у нас блок-пакет» - Валя в упор расстреливал своим величием мужика, который до сих пор внешне ничем ни показывал то, что он понимает, о чем идет речь. «Это много миллионов долларов» - корректирующими точными ударами вызывал из подпространства мужика Лосев. Тем временем мужичок, постепенно дематериализуясь, стал постепенно постигать, с кем рядом его угораздило ехать. Его сознание, разнеженное созерцанием литых дисков на 15 дюймов с пятью лучами и почти новой резиной M+S, аромат которой он почти что вдыхал, не сразу смогло переварить, возможно, самую главную информацию в его жизни.
«В общем, я не только директор, но еще и акционер» - скромно потупя взор, произнес Валик. И добавил «Остановите здесь – мы приехали»… Водитель непонимающим взглядом, в котором затеплился огонек интеллекта, провожал уходящую по кромке леса компанию с выдохшимися собаками…. «Что-о-о? Какой директор? Какой акционер? Какие миллионы??? И всего 20 баксов за такси?! Я ж мог и 25и … даже 30 баксов слупить за здорово живешь! Да нахрен мне сралась эта ауди – я бы за поездку мог на мерседес заработать, как у свояка!»…. Но горбатые рюкзаками спины уходящих фуражиров делались с каждой секундой все меньше и меньше. Осознав, что момент безнадежно упущен, мужик хмуро полез в бардачок за буксировочным тросом, закурил последнюю сигарету, вытряхнув ее из пачки вместе с ошметками сечки-табака. Выбросил ключи от оставленных на обочине жигулей обреченным жестом в кусты и, на ходу навязывая крепкий узел, направился к ближайшей сосне…
Вот такая история!
Этот славный день еще был ознаменован попыткой организации поисков с помощью металлоискателя. С помощью этого хитроумного устройства, лопаты и Янки отряд изыскателей смог за пару часов бесчинств на фундаментах и псевдо-курганах в ближайшей окрестности добыть монету в 5 копеек 1962 года выпуска и ржавую гирьку непонятной этимологии с петлей наверху, экспроприированную тут же Егором для дизайнерских нужд архитектора своего дома.
А еще мы понемногу открыли купальный сезон – Леша, я и Валик. Вот крику было-то! Вода была холодной, но такой чистой. Тело благодарило после омовения еще долго, шелковилось кожей и пушилось волосами.
Отношение войны с Украиной, из-за неосторожности дипломатической недальновидности Валика, со всей очевидностью требовали вмешательства коллегиальных замирителей. На сей раз звонок Оле в Киев был произведен в консилиуме (состав: Валик, Леша, я). Как ни странно, тема войны в первой части разговора почти не звучала, вместо выяснения отношений беседа, ведомая Валиком, она съехала почему-то на уточнение, в чем сейчас одета Оленька, а потом к принципиальному вопросу – какого цвета на ней сейчас белье. Оля оказалась вербально туговата, безожидаемого глубокого чувства юмора и легкости в общении. Это автоматически понижало ее рейтинг с «профессиональных стерв» до «сучек обыкновенных». Проявленное Ольгой занудство и упрямство, с которым та держалась за тесемки своих стрингов, скрывая их цвет от нас, в конце концов так расстроило всю нашу делегацию, что кроме подтверждения уже объявленной ранее войны Оленька была послана далеко и окончательно. Правда, это произошло после того, как она положила трубку, отчаявшись достойно противостоять нашему эротическому юмору. Но дело это не меняет, ведь правда? Хотя тот факт, что она заявила, будто Валера должен идти лесом (а он этим в тот момент как раз и занимался – ха!), раз у него такие идиоты друзья, которым он позволяет глумиться над беззащитной девушкой, всё-таки настораживает… Наверное, Валере не стоит больше звонить Оленьке – предположил Валик и удалил ее номер из памяти телефона Валеры, вычеркнув из его биографии еще одну иллюзорную надежду на личное счастье уверенной рукой руководителя и опытного акционера.
Кулинарная веха этого дня была увенчана неувядающими лаврами походного свекольника. Борщ, приготовленный Сашей U со-товарищи был единодушно признан памятником кулинарной сокровищницы сплавов и торжественно водружен в список топ-10-всех-сплавов в категории «первые блюда», даже, возможно, к неудовольствию Рузова, потеснив его пьяные роскошные щавелевые щи с яйцами без яиц. Лена же, если кого это интересует, проигнорировала все договоренности и картельные соглашения – к раздаче борща не подходила, на выуженные из тарелки цифры не реагировала, более того, сменила свой фривольный наряд на подтянутом поджаром теле, удивительном для матери двоих детей, чем-то обыденно походным. Так что приз не достался никому. Не придется Егору потом «разбираться» с участниками совместного потребления борща.
Этот день, когда закончилось первый раз все казенное спиртное, еще запомнился бутылкой коньяка, бережно хранимой Лёшей для торжественного случая. На удивление это случай наступил очень быстро. Но что такое одна бутылка на 11 взрослых пьющих?!
С другой стороны, катарсис был предотвращен - гонцы все-таки с честью исполнили наказ делегации. Вечер, благодаря появившейся водке местного сорта «Красненькая» или «Беленькая», оформленной в духе «Московская-на-экспорт», пиву и шампанскому, прошел в привычном угаре. Единственным отклонением от обычного маршрута погружения в небытие были Игорь и рыбалка. Первый, привычно мучаясь изжогой, несварением и в целом желудком, явно страдал, глядя на пищевые бесчинства развращенной, как римская знать, походной бригады. А Александр таки нащупал способ ловли на Вилии, и раз за разом выуживал жирную плоточку из воды. За этим внимательно наблюдал Саша U и понемногу реквизировал улов, чтобы в солевой бане приготовить из него на прутке обалденно вкусную снедь.
Рецепт от Петракова
Свежепойманную рыбку небольшого размера (уклея, плотва, окунек, елец и т.д.) необходимо освободить от внутренностей (секундное дело), нанизать на пруток мордой в костер, окунуть в соль, чтобы она облепила рыбку тонким слоем, затем пальцами воссоздать соляную оболочку там, где она не образовалась сама так, чтобы соль покрывала все тельце рыбы. Нанизанная рыбка в соли помещается на молодом негорючем прутке прямо в пламя костра, без всякого опасения. Как только почернеют плавники – можно снимать, отделять кожу и наслаждаться.
Развлечения Саши с рыбой так зачаровали ночную компанию, что его примеру попытались последовать все, кому хватило рыбки. Даже Ян, идейно игнорировавший всю свою сознательную жизнь любую рыбу, кроме обсыпанной орешками в карамели с нугой и с шоколадом (если бы такая существовала), и тот запросился попробовать, был смущенно удивлен и затем откушал цельную плотвину.
К темноте вдруг на нас обрушила почти что неожиданный дождь (Валерка же сказал пол-часа назад самолично, глядя на барометр в Seiko – «Прэ!», а мы поверили). Мы быстро сымпровизировали навес, перетащили все вещи и разделились на две компании – одна осталась возле костра, а вторая разместилась вместе за парусиновым столиком. Я попал во вторую компанию и был награжден за это рассказом Валика-Леши о посещении Китая. Рассказ изобиловал тонкими пикантными подробностями личного восприятия чужих культурных и этических особенностей непознанной страны, так сильно отличающейся в деталях, техниках и бытовых привычках от нашей. Но в целом, несмотря на талант рассказчиков, создавалось впечатление, что китайское гостеприимство не знает никаких мыслимых границ, а изобретательность нашего многочисленного восточного соседа делает ему честь. Рассказ заставил меня задуматься, а Сашу U – замолчать… Дождь мягко барабанил по тенту… В Китае было раннее утро и офисы постепенно заполнялись привычной рабочей суетой…
Потом была теплая ночь, запомнившаяся икающим Андреем и утренним дождем, предательски сменившем солнце на небосклоне.
День 4-й
Завтрак. Сборы. Отплытие. Спасение Копера. Стремнины. Лебеди. Остановка Валика у маёнтка. Сбор, выгрузка. Поход в магазин. Молочная диета. Ночная рыбалка. Ужин.
Утро было мрачным, дождливым, хмурым, мерзким, отвратительным… Обычное майское белорусское утро. После обычного завтрака: каша-тушенка-чай мы разбудили Валика, проводящего традиционные утренние часы в позе эмбриона на маленьком стульчике возле костра, собрали пажитки, загрузились и начали спуск на воду.
Пока мы толклись на стоянке, к нам зашел изможденный бодуном сосед-минчанин, приехавший вчера на белой тойоте порыбачить чуть ниже нас по течению. Его усы и нос уныло свисали, красные слезящиеся глаза выдавали всю глубину обездоленного отсутствием опохмела горя. Валик и Валера, Егор и Леша сразу же тепло приняли собрата по общей славянской проблеме и помогли ему дозволенными методами. Помощь была столь эффективна, что вскоре сосед раздумал посещать сельский магазин и радостно укатил обратно к себе на стоянку, чтобы продолжить «рыбалку».
Первым отплыли мы с Яном. Но нет, далеко уйти не удалось – Копер, воспринявший наше отчаливание в градусе трагичности бразильских мыльных опер, бросился по берегу вдогонку. Летя по самой кромке, он взлетал над кустами и корягами, сшибая удочки нашего коллеги-рыбака, пока не решил сблизиться с нами до предела, бросившись наперерез в холодную воду. Он загребал тонкими быстрыми лапами с неожиданно выросшими между пальцами перепонками по направлению к нашей байдарке так лихо, что в считанные секунды приблизился на расстояние протянутого весла. С ужасом представив, как Копер будет карабкаться, мокрый и грязный, к нам в лодку, протыкая по своей давней привычке передними острыми когтями непрочную ткань байдарки, я рванул от него. Копер наподдал и пристроился в кильватер. Течение было сильным, вода холодной. Стало страшно за пса, мы повели лодку к противоположному берегу – Копер следовал за нами. Мы пошли рядом с кромкой берега, пес продолжил преследование по берегу. Мы развернулись и против течения дунули к лагерю, Копер бросился в воду и начал выгребать к нашей корме с неумолимостью самонаводящегося «Стингера», выпущенного моджахедом по транспортнику, неотвратимо настигающего медлительный самолет. Нам пришлось приложить все силы, чтобы успеть к месту дислокации лагеря раньше Копера. Стряхнув его там с хвоста, мы отчетливо поняли, что ранний старт не состоится – придется ехать вместе со всеми.
Дождались. Тронулись. Река сильно изменилась. Она стала чуть шире, больше и спокойнее. Иногда встречались огромные острова, намытые песком в русле реки. Очень живописные и привлекательные, эти природные пляжи были как будто специально созданы для купания и неги под лучами солнца. Если бы оно было, конечно же!
За нами невдалеке плыла байдарка с Валиком, спавшим, накреняясь на правый бок, на весле, и Игорем, который рулил, наклоняясь влево для противовеса, и греб за двоих.
Левый берег задирался все выше, пока не ушел на высоту 7-10 метров. На крутых склонах рос кустарник и наклонные отчаянные березы и вязы, правый берег был пологим и болотистым. Ручьи перестали попадаться, лес на берегах менялся от диких зарослей до санаторно-разреженных сосновых рощ с зленным пушистым мхом, застилающим горизонт.
Над рекой летали парами утки разнообразных диких пород, нервно спасаясь от накатывающих на них байдарок с ленивыми гребцами. Над плотным преддождевым маревом где-то незримо висело солнце. Все самые любимые цвета в палитре белорусской природы: серый, синий, зеленый были активно использованы во всех полутонах – от свежей зелени и фисташки в растениях, от черноты до ультрамарина - в сливающейся с небом реке. Следов человеческого присутствия было поначалу мало. Но через пару часов, когда мы прошли с десяток километров, вдруг изменилась и река и ее берега. Русло стало сужаться, на воде появились буруны и стремнины. На одном самом ярком повороте вся поверхность реки превратилась в крупную рябь стоячей волны, и байдарку здорово побросало и покачало. Вода гремела и шумела, бросалась хлопьями и подбрасывала без церемоний корму нашей тяжелой лодки. Стали попадаться домишки деревень и хуторов, подступающих к Вилии. Перед нами с Яном замаячила пара лебедей. Битый час они плыли впереди, пытаясь сохранить дистанцию, пока не поняли бесполезность своих попыток и лишь тогда обреченно взлетели наперерез, чтобы вернуться к местам своего первоначального базирования. Примечательным был тот факт, что одна из этих красивых крупных, величавых сытых птиц, пролетая мимо нас, устроила сеанс дефекации, забросав реку кружками попаданий своих черных круглых какашек. Яна этот эпизод очень впечатлил. Согласитесь, видеть лебедей – вообще редкость, но испражняющихся в полете – это уже тянет как минимум на чудо. По сему поводу мы сложили песню, в которой нашло место наше восхищение природой родного края в ее самых неожиданных проявлениях. Мы плыли по течению, наблюдая удаляющиеся белые жирные точки в воздухе и орали примерно такие строки:
Люди смотрели и плакали,
В небе назло всем ветрам
Белые лебеди какали,
В воду роняя свой кал.
И что-то в таком же духе. Открывшаяся нам во всем великолепии картина случайного мироздания, видимо, так вдохновила нас в тот момент, что креатива хватило на целую балладу. К сожалению, сейчас трудно восстановить ее полностью, иначе у «Песняров» мог бы появиться новый диск навроде «Лебеди до ветру».
Пока мы с Яном резвились, прошло достаточно времени, чтобы убедиться, что наша лодка сильно оторвалась от основной группы. В виду очаровательного склона, на котором с двух сторон хутор (или деревня) обозначил себя на зеленой траве холмов цветущими вишнями с одной стороны и нереально приличными застройками современных брусовых технологий с другой, мы остановились, чтобы дождаться арьегарда. Присмотревшись к правому берегу, мы с восхищением рассматривали шедевры деревянного зодчества, в умелых руках превратившего пол-гектара земли в деревне в музей современных технологий. Дом, баня, подворье, забор-ограда – все выдавало умелые руки и хороший вкус. Но самым удивительным объектом ландшафта были качельки, которые расположились на высоком, явно рукотворном холме высотой не менее 6-7 метров, как на кургане - прямо внутри участка. Присмотревшись к другому берегу, мы предположили, наблюдая точно такой же бугор, что когда-то здесь тоже был мост.
Диссонансом с красивым домиком на правом берегу разваливались и догнивали свой век крестьянские хаты стариков и старух. Место, где мы причалили, вообще было необычным – деревня на правом берегу как будто лежала в прорытой чьей-то безмерно сильно рукой впадине, по краям которой росли деревья, виднелись столбы, обозначавшие низину, кипела верхняя жизнь. У нас же, как в ущелье, звуки были притушены, царил сумрак и берега руки мультяшно украшали просмоленные бывалые лодки местных жителей, с помощью которых, видно, они ездили друг к другу с берега на берег. На левом берегу, где в виду деревни расположилась милая роща, оборудованная под стоянку ветхим столиком и лавками, напротив «ущелья» располагался на высоком месте хутор, окруженный лесом.
Вскоре к нам присоединилась вторая байдарка, из которой выскочили сразу же после причаливания Валик и Игорь. Они рванули к красивому домику, но через несколько минут выскочили из него с мужчиной, побродили с ним в глубине участка, затем вышли наружу и пропали на тропинке, ведущей в гору.
Когда к нам причалили все остальные, Валик и Игорь вернулись, чтобы рассказать очередную быль.
Быль Валика
А дело было так. Гонимые абстинентным синдромом, стылым холодом реки и скукой, Валик с Игорем зашли в гости к хозяину маёнтка, привлеченные его очевидными перспективами возможностями знакомства с приличными людьми. Сходу, увидав лэндлорда, Валик попросил напиться, чтобы не вызывать подозрений. Но вода не лезло в воспаленное горло менеджера крупной компании. Похожий на пленного румына, серый, худой, в камзоле цвета хаки и таких же подозрительно милитаристских штанах, с шапкой военного покроя, клапана которой были подвязаны под подбородком, Валик сверкал нездоровыми белками острых глаз с печальными глубокими зрачками с явно неутоленными запросами.
- Вы не подумайте чего – сказал Лосев, интимно приобняв доброго хозяина за локоток, выводя из горницы на свежий воздух.
- В нормальной жизни я руководитель крупной компании (Же не манж па сис жур – слышалось мужику) и состоятельный человек (бывший заседатель Думы – отголоском пело эхо на участке).
- Но сегодня, учитывая всю глубину и неотвратимость условий, в которые мы попали (не корысти ради – вторил шепот травы Валику в ушах хозяина) – я готов отдать все, что у меня осталось за глоток водки! – хоть все 60 000 белорусских рублей!
Дядька улыбнулся, сказал – «Понимаю! Пошли в баню, там у меня есть», привел Валика к бару в деревянной сауне и там налил ему полный 100-граммовый стакан Balantines, не взяв ни копейки.
С этого стаканчика Валика развезло окончательно – глаза его стали мечтательно голубыми, улыбка избороздила небритую поверхность щек морщинами, превратив за секунды Лосева из пленного румына в глумливого счастливого загулявшего гусара. Добрый ангел бани показал ребятам направление на магазин, и они рванули на разведку.
Когда герои этой были вернулись, общее собрание постановила местом очередной и последней стоянки считать поляну напротив деревни. Как мне показалось, в принятии решении был несколько переоценен фактор близости разведанного уже Валиком и Игорем магазина. Но дело было сделано, и мы стали разворачивать лагерь на новом месте, на живописной полянке. В виду ближайшего хуторского хозяйства. Рядом с насыпью разрушенного моста. Примерно в 50 км от Вильнюса.
Александр развернул батарею орудий лова – от пикеров до донок и утыкал ими песчаную косу ниже по течению от лагеря.
Остальные занялись рутинной деятельностью туристов – лагерь, навесы, костер, ужин (стандартный). А Егор сходил и познакомился с соседями на хуторе. Очень удачно. Он вернулся с живым Берном и бидоном свежего молока в руках. Видимо, бабушка, завидев волосатое чудовище размером с теленка, разумно предпочла откупиться. По 4 000 рублей за десяток и 2 000 за литр, в белорусских. Залог за бидон с литовским вентилем-раздаткой (сложная сифонная конструкция на фторопласте, основные элементы которой Громыко зарисовывал втихаря на огрызке бумаги ночью) не взяла. Поверила глазам Егора. Хотели мы сохранить молоко для грядущих блинчиков, но, как всегда, растаскали по стаканчику втихаря до полного опустошения посудины. К темноте все вокруг подсохло, небо стало очищаться до обнажения звезд. Александр с помощью люминесцентного наконечника для удилища (которое больше всего заворожило Рика) в кромешной темноте ловил рыбу. Журчала река. Рик ассистировал каждому движению рыбаков. Высоко в небе пересекались пути многочисленных самолетов, невдалеке заходящих на посадку в аэропорт Вильнюса. По всей округе разносился противный звук электродоилки с невидимой фермы. Он забивал все шумы природы и сильно приближал нас к городскому ландшафту, как бы мы ни пыжились ощущать себя Робинзонами.
Егор побаловал нас небольшими порциями волшебно приготовленной картофельной каши. Лень его пособников привела к тому, что волшебной еды каждому досталось по маленькой кучке. Но вкус и консистенция этого волшебного блюда, приготовленного многоходовым священнодействием с луком, шкварками, зеленью и тайными специями, были таковы, что только усиливали эффект от недоедания.
К полуночи маслобойка заткнулась (до 5 утра), Ян отключился как по невидимому программному сигналу, и только Валик и Валера продолжали регулярные возлияния Бахусу, ритуалы служения которому они постигли в совершенстве. Зеленая и неизменная войлочная шляпа Валеры, пропитанная сыростью и дымом, нахохлилась и безвольно опустила края. Уныло светил налобный светодиод Валика. Егор безвольно спал в палатке после нескольких дней злоупотребления. И только Алексей шевелил обгоревшей рукой угли в костре, поднимая тепло к носкам Pierre Cardin, пытаясь их просушить третий день кряду.
День 5-й
Настоящая рыбалка! Охота Егора и Берна. Ощипывание. Натуральный суп из Podravki и Galina Blanca.Блинчики с кукурузой на куриных шкварках. Дождь. Уха. Валик и Игорь подло покидают нас. Ночь. Самолеты и спутники. Мерзнет все.
Сухой воздух, кроме удивительного обзора ночного неба, принес холода. Ночью замерзли почти все, даже не смотря на горящие в нарушение всех правил безопасности внутри половины палаток спиртовые горелки. А утром пошел дождь. И шел он два дня и две ночи. Шел над навесами и палатками, над лагерем и Супронентами (так называлась, как оказалось потом, наша ближайшая деревня), над хутором рядом и над Вильнюсским аэропортом, о соседстве которого напоминал гул невидимых самолетов. В 5-00 пробудилась электровыжималка вымени коров. Казалось, где-то там работает огромная безжалостная машина. Она выла так неприятно и противно, что Леша предположил, что скот идет в ней под пресс целиком, выдавливая в полезную фракцию не только молоко, но сразу и мясо, пантенол из рогов и хитин из копыт.
В моросящее противное утро высунулись помятые лица. Сварили макароны и в большинстве своем после завтрака разбежались по палаткам. Возле костра одновременно сидело буквально 1-2 человека, правда, сменяясь время от времени. Валера начал постепенно трезветь и лицо его наполнялось следами сложных неописуемых эмоций, вытесняя морщинки от мыслей на периферию.
Время от времени из кустов слева или справа появлялся Александр с очередной щукой в руке, довольно светясь счастливой улыбкой добытчика. Но его рыбацкие успехи не сильно тревожили гуру рыбалки – Егора. Его выловленный поутру жирный вкусный эксклюзивно-неприступный дилетантам голавль таинственно поблескивал на дне садка, даже мертвый нагло выпячивая свои наетые скоростным хищничеством и подводным разбоем бока.
В это день у Насти (законной любимой супруги Лосева) был день рождения. Валик, понимая неминуемость расплаты за свое запущенное состояние, придумал устроить из полздравления перфоманс. Он собрал почти всю мужскую силу, вывел на насыпь бывшего моста, где телефон более-менее держал сигнал, набрал номер супруги и, передавая трубку от одного поздравляющего к другому, чужими «руками» размягчил сердце любимой женщины до такой степени, что когда раскаленный от славословий и пожеланий аппарат, влажно источающий любовь и праздник, оказался у него в руках, голос Валика, выдававший с головой его программу пребывания на сплаве в деталях, видимо, показался всхлипывающей от романтического приступа умиления Насти сбивчивым и косноязычным исключительно от захлестнувших любимого чувств. Восторгу двух сторон не было предела!
Вместо утомительной и нудной рыбалки Егор пошел на охоту. Вернее, он вначале не думал, что идет на охоту. А просто решил вернуть бабушке-хуторянке бидончик из-под молока. Это потом по факту оказалось, что ходил-то он на охоту. В общем, это достойно отдельной повести.
Повесть о нечаянной охоте Егора Рузова
Егор, сопровождаемым неразлучным Берном, шел в гору в своем роскошном комбинезоне Helly Hansen, исполнение boatshow с напылением из полистирола, эластана и полиуретановой нанопленки снаружи, мембраны между и вспененным этилвинилацетатом внутри, прикинутый в непромокаемую кацевейку типа 3М-лапсердак-с-непромокаемыми-карманами-и-вечно-сухой-подкладкой, дышащий не только вместе с хозяином, но даже, если надо, вместо него. Рузов не чувствовал дождя в капюшоне, гарантирующем сухость и тепло за счет современных технологий термоабсорбции climalite plus. А отличное сцепление с дорогой, мокрой и скользкой, ему обеспечивали брендированные итальянские треккинговые ботинки с непроизносимым названием, в немецко-итальянских слогах которого слышался гул горных альпийских источников в зеленеющих долинах, предназначенных для выращивания высокотехнологичных овечек. Назывались ботинки, зашнурованные примерно до паха патентованной системой крепления, примерно как Vertenbraunerliter или Hermellersantion или даже Paolo Buhermacherbycher. В общем, не хуже, чем отдельные дорогие швейцарские часы. И работали так же безукоризненно, не пропуская ничего снаружи, но позволяя исторгнуть все лишнее изнутри для обеспечения полноценного проветривания пропитанных ионами серебра стелек, плюсны и всех пальцев ноги по отдельности.
В правой руке у Егора был бидон, в левой – Берн. Они быстро дошли до приветливого домика старушки. Та, как старая знакомая, улыбаясь и вытирая руки почти свежим передником, вышла навстречу дорогому постоянному клиенту. Егор улыбнулся ей в ответ и поднял руку для приветствия, на секунду освободив Берна от контроля над ошейником. Эта секунда решила все. Берн, с присущим ему (неожиданно для всех) инстинктом спаниеля, оказывается, периферийным зрением все это время вел курицу-чернушку, беспечно клевавшую какой-то мусор во дворе. Как только Ега отпустил собачью шею, Берн совершил точный и расчетливый прыжок с безукоризненной траекторией, в конечной точке которой находилась курица. Точнее, ее загривок. Еще миг – и его мощные клыки сомкнулись на ее хрупкой шее. Хохлатка даже не успела проститься с жизнью, как глубокий надрез в области артерии и передавленные пополам шейные позвонки гарантировали ей экспресс-путешествие в мир иной.
Бабушка, осознав невосполнимость потери, сначала зарыдала, а потом попробовала ударить почему-то Егора, а не Берна тряпкой со словами: «Ироды вы поганые! Что ж вы натворили! Мою лучшую несушку загубили! Душеньку мою Рябушку! Вон отсюдова, злыдни, я сейчас участкового вызову, злодеи! И собаку свою поганую убирай, поганец!». Но Егор не растерялся. Присущая ему деловая хватка и умение строить коммуникации с клиентами, переводя негатив в позитив за небольшое вполне соразмерное вознаграждение, помогла найти Рузову единственно верные слова, переключившие сознание крестьянки от оплакивания к ликованию:
- У меня есть деньги! Много денег! Я богат!!! Я готов отдать за вашу курицу, не торгуюсь, очень большую сумму – целых 30 000 белорусских рублей!
Бабка мгновенно затормозила причитания, на ее лице почти мгновенно боль сменилась на легкую печаль с привкусом умиротворения.
- Да ладно! – пробормотала она. – Умерла, так умерла! – вздохнула бабуся, пряча в дряблое декольте свернутые в трубочку три красные десятитысячные купюры.
- Что уж тут поделаешь! Жизнь есть жизнь!.... А молочка еще не хотите? Давайте я вам еще бидончик дам, у меня с утренней дойки осталось? – она всучила бесплатно Егору емкость с холодным молоком ручной работы и даже погладила на прощание Берна – Какая справная у вас собачка! Невоспитанная, конечно же, но, видно, очень хорошая! Вы уж ее не наказывайте. Вы это … завтра с утра тоже приходите!
Егор понял, что компенсация оказалась более чем адекватной, поднял курицу, для приличия взмазал ею по шее Берна и зашагал в лагерь.
Там Рузов произвел истинный фурор своим появлением. Оставались лишь пару практических вопросов – что именно будем делать из курицы и как ее ощипать. Впрочем, оказалось, что это очень простая и легкая забава. Я, вспоминая детские картинки из деревни под Несвижем, где жила мамина сестра, каким-то запрограммированным движением поддел пух и рванул. Перья поддались. Я заработал быстрее – курица легко чистилась от покрова. Под ними тлело тепло остывающего тельца. Егор, глаза которого начали загораться от увиденного, непромокаемым бедром оттеснил меня от стола и сам включился в ощипывание. Это животное инстинктивное удовольствие его так захватило, что он покряхтывал и покрикивал от нахлынувших генетических ощущений. В мгновение ока Ега ободрал курицу в закутке у сосны, усеяв землю черным пухом, с наслаждением теребя безжизненное тело. «Я точно буду охотником! Это мое» - шептал Егор в приятном исступлении.
Потом надо было освежевать курку. С этим, несмотря на медицинское образование, Егор сам решил не связываться, пригласив для анатомирования тела известного естествоиспытателя Сашу U, который своим немецким офицерским кортиком со стыдливо спиленной свастикой умело отделил сфинктр от нагулянной на воле плоти, чтобы расчленить всю тушку на мясо, субпродукты и гурманское собрание потрошков, в которые попали печень, почки и сердце. С них-то Саша U и начал, под восхищенные взгляды зевак медленно приготовив потроха на открытом огне.
Егор, используя права и обязанности добытчика, решил сварить куриный суп самостоятельно, никому не доверяя священнодействие с настоящим мясом. Он почтительно разделал курицу, поколдовал с наваром (гребешки и птичьи копыта), меленько нарезал морковочку и картошечку, подпустил немного макарончиков, опустил порционно кусочками курочку. Суп, весело клокоча желтыми глазами чистейшего экологического жира, волнами распространял живительный аромат на многие метры вокруг. Природа ликовала, дождь начал затихать и даже боги, казалось, начали спускаться с неба, чтобы разделить трапезу с нами. И тут, бля, под руку Рузова попались ненавистные усреднители-усилители вкуса – уже упомянутая хорватская Podravka и ее бездушный клон-глютаматчик, польский Kuharek, да еще и Galina Blaca, с ее таким куриным ароматом... Запустив в котелок содержимое этих химпакетов, Егор единомоментно убил идею, надругался над вкусом и превратил невероятное в обыденное. Нет, суп сам по себе был бесспорно прекрасен. По сравнению с супом из бойлеров все это тянуло кулинарное событие. Сравнивать с окорочковыми произведениями было вообще преступно – они не дотягивали даже до цвета нашего супа. Но где делся первородный аромат и тонкий непривычный вкус бульона из «живой» курицы? Увы, к сожалению, на оригинальный букет наложились типичные нотки приправ массового приготовления, нивелировав волшебство и магию. Да ладно, не в обиду будь все это сказано Егору. Просто мы представляем две ортогональных кулинарных школы. Я сторонник «сермяжного стиля а ля натюрель», который предполагает обязательное наличие в готовом блюде естественной грязи недомытых продуктов, а Егор придерживается линии школы «хай-тек компликасьон от кутюр», базирующейся на постулате, что самое простое должно быть очень сложным и любой натуральный вкус есть эффект долгой кропотливой работы на молекулярном уровне в стиле fusion eclectic. Эстет, бля.
Что интересно, кусочки курицы в супе получились немного жестковаты, что объяснимо возможным возрастом птицы, но при этом мясо было кирпично-красного цвета, чему банального объяснения нет. Наверное, это все из-за нитрита натрия, получившегося в результате термобарической реакции глютамата натрия из Galina Blanca с атомарным кислородом (при участии каталитических добавок Е200, E201, E204 из Kuhareka) в коллоидном растворе Podravki в воде из Вилии, обладающей ph 5,5.
Но, если не придираться, все-таки блюдо получилось необычным и вкусным. Просто жалко, что так и не удалось испробовать его в натуральном виде.
Нужно ли упоминать, что наши гонцы-фуражиры не поленились снарядить пирогу на другой конец реки и отправились привычным маршрутом в деревенскую лавку. А Саша с Егором под навесом занялись блинчиками. Егор с помощью деревенского молока замесил «Супер-готовую смесь для выпекания блинов» и почему-то добавил в получившуюся консистенцию жетнекую кукурузу из банки. Жарить с подачи Саши U стали на курином нутряном жире. Первые блинчики упорно шли комом, но когда господин повар миниатюризировал изделия, все вдруг стало получаться. Жарили на газовой горелке, медленно и утомительно. Пока готовились блины (а нас горелке это происходит действительно издевательски медленно), почти вся стоянка успела дважды подавиться слюной. Блинчики под видом уничтожения неликвида воровались всеми, кто оказывался рядом и к моменту завершения выпекания все уже втихаря напихались этих блинчиков, которые поглощали не жуя, отвернувшись сплевывая кукурузу (чтобы не обидеть Егорку-мастера).
Гонцы пришли снова с поддачей и мешком печенья, халвы и семечек. Шампанское и пиво, квас и водка сразу пошли по рукам. Пивом запивали шампанское, квасом – беленькую. Стало темнеть, когда выяснилось, что Егор не изъявляет желания приготовить традиционную уху по-Рузовски – с водочкой, головешками в конце, освежеванным помидором и чудодейственными специями. В общем, его позиция понятна - сколько можно вкалывать на кухне? Тем более, что я еще не упомянул про салат, которым нас Ега баловал не однажды. Рецепт его очень прост – необходимо утром, поваляв Берна в росе, выйти на 10 метров от лагеря в северном направлении до всохода солнца, и собрать все светло-зеленое, нежно-салатовое и фисташково-привлекательное. Мелко нарвать, истолочь, нарубить, смешать с чесноком и сметаной. Как минимум дважды мы получили свою долю этого витаминного коктейля. Впрочем, Игорь, насколько я помню, не ел. Впрочем, он не ел ничего уже третий день.
Валик, выходя временами из транса, бросал презабавные фразы и делал странные замечания в пространство. Но, кроме обрывков реплик, в это вечер Валик, впрочем, сконцентрировался и рассказал всем нам полную версию истории своего успеха, которую факультативно до этого пытался изложить водителю из д. Козлы.
История успеха
В далеких 90-х годах прошлого века, когда группа молодых бездельников и убежденных спекулянтов нащупывала свой путь к богатству через мелкую розницу и перепродажу цветов, когда все участники сегодняшнего похода были юны и далеки от матримониальных планов, сама судьба, казалось, толкнула их на магистральную дорогу движения к успеху и благосостоянию. Некто из знакомых притащил в среду парней из Серебрянки гипер-идею – покупать у работяг регулярно списываемые порядными предприятиями задвижки, восстанавливать их и продавать как новые. Попробовали – получилось – пока Валерка разводил работяг, Валик и Александр наладили технологии, а Альбиныч – покраску, документы и сбыт. Шло время. Крепли навыки обращения с запорной арматурой и работягами, ширилась география связей и продаж. Поворотным моментом был вечер, когда Валик с Валерой, сидя в кабине газона, припаркованного на улице ул. Рокоссовского с целью утренней гарантированной заводки двигателя, слушали музыку и мечтали с папиросками в руках, что когда-нибудь у них будет офис, куча сотрудников, новые приличные машины, натуральный кофе и возможность хоть раз в год ездить в Турцию на отдых в золотой сезон.
Через считанные месяцы (вспоминаем «Однажды в Америке»)тема, казалось бы, сама вынесла ребят в сливки белорусского бизнес-сообщества. Все мечты, кроме Турции, быстро осуществились. Ее место прочно заняли Альпы, Хибины, Коста-браво, Сичес и Ницца. Теперь запорный бизнес покрывал зоны интереса от Италии до Китая и позволял претендовать на 5% отечественного рынка подобных изделий.
Со слов Валика выходило так, будто они, простые серебрянские пацаны, просто напросто случайным образом вдруг замутили бизнес, который вырос в многомиллионную капитализацию первоначальной идеи.
Конечно же, Валик лукавил. За всей кажущейся легкостью стояли годы упорной работы и системных усилий, рисков перевоза крупных сумм наличности и криминальных разборок, свершившийся наезд со стороны силовых ведомств, повлекший временно лишение свободы руководителя компании с попыткой сломить его дух и волю. Все это было, как и кризис, и недружественные действия третьих лиц. Но в этот вечер Валик не хотел микшировать успех с плохими воспоминаниями.
После рассказа ил до него, не помню, Валера затеял возню по установке бани. Он разобрал все весла, выбил из них резиновые потроха и пружинки. Выкопал посреди лагеря возле костра траншеи, трижды зарывал и выкапывал руками помощников из накопанных ям колья, затем на минутку остановился, подумал, что-то сообразил, сходил за скотчем и с помощью его трех рулонов и беспрестанных советов со стороны вместе с приспешниками собрал уродливый параллелепипед каркаса. На него навесили кубик походной бани с целуллоидными стеклами и окопали подол, присыпав его землей. На этом энергия банного строительства выдохлась настолько, что решили единогласно баню как мерпориятие оставить на завтра.
Повисла лагерная апатия, лень разила наповал всех и каждого.
Я взялся за уху. Увещеваемый Лёшей, я решил внять его мольбам и обойтись в приготовлении ухи без традиционных для нашей компании техник, а именно:
1. отойти от принципов рыбоварения в 3-х водах
2. не совать в готовую еду шипящую головешку из костра
3. не изводить водку на юшку
4. не злоупотреблять специями и терпением едоков.
Рецепт ухи
Почистить, а потом нарезать картошку и особо меленько – морковку. Изрубить зелень и лимоны без корочки, подготовить перловку и рыбу, разделенную на два рода – головы-мелочь и филе (печень уже была подчистую исстребена поедателем потрохов – Петраковым… Потроховым, хотелось сказать). Забросить в кипящую речную нефильтрованную воду поначалу морковь с картофелем, перловку, затем запустить собранную луковицу, чтобы пустила аромат. Потом присоединить к этой компании кости-головы, которые вскоре, когда почти сварились овощи, необходимо безжалостно удалить из ухи (на радость Саше U, который в нашем случае плотоядно растерзал щучьи головы на пару с Ленкой).
Когда крупа в ухе уха почти уварится, надо добавлитьфиле щуки, голавля, плотвы и окуня, кисленький лимон, зелень и специи, а луковицу аккуратно удалить. Через пару минут мясо побелеет, и настанет пора забросить специи, чтобы через мгновение снять уху с костра и накрыть крышкой, чтобы она настоялась.
А потом было вкусно и душисто. Всем понравилось, если не обманывали. Ели с добавкой. Но что странно, собаки отказались добивать остатки. Будем надеяться, дело было исключительно в специях.
Когда стемнело, вдруг выяснилось, что Валик покидает нас. По-предательски, внезапно…. но понятно и объяснимо. Нанятые им эскулапы-терминаторы запоев уже собрались в номере отеля с клизмами и капельницами, массажными камнями и увесистыми пакетами марганцовки. Аппарат плазмофереза и дефибриллятор уже были подключены к бытовой электрической сети. А курьер, отправленный за телом Валика, уже нащупывал бампером последние километры пути от Минска до нашей стоянки. Игорь поехал вместе с Валиком, измученный голодом и бесконечной диареей.
Мы тепло простились с главным престидижитатором нашего сплава и пожелали Игорю скорейшей стабилизации здоровья. Молодой крепыш из Минска, пахнувший цивилизацией, увез наших приятелей домой. Стало одиноко, но, как часто бывает – что-то теряя, мы что-то находим - дефицит походных раскладных стульев резко уменьшился. Это хоть как-то примиряло нас с новой действительностью.
Однако, страсти в общежитии накалялись. В социальном сообществе с унылым графиком полусонного пребывания на природе безделие обнажило самые неприглядные стороны человеческой натуры. Люди постепенно теряли налет мнимой интеллигентности. Так, в лагере чуть было не вспыхнула потасовка из-за походя брошенного обвинения, сформулированного Лешей в адрес Андрея как претензия к кулацким замашкам последнего. А поводом для этого стал пакет печенья, который якобы Андрей пытался снести с общественного стола к себе в недра палатки, где поговаривали, только у них с Мариной в подполе хранились остатки куриного супа Егора, два ящика сникерсов, пакет чипсов и сухариков, а также щука, сошедшая с блесны у Александра вчера. После короткой перепалки конфликт угас сам собой благодаря трубке мира и дружбы, набитой чем-то зеленоватым и раскуренной на всех.
А тут еще в установленное время электрокорововыжималка прекратила свою ежевечернюю дойку и к полночи природа утрачивала свою идентичность только из-за шума пилотов лайнеров, промахивающихся на глиссаде мимо своих коридоров и пролетавших с шумом над нашими головами, скрываясь в густых дождевых облаках.
Ночь была холодной, мерзкой, влажной. В общем, привычной.
День 6-й
Дождь. Дождь. Дождь. Поход в магазин. Снова шампанское и водка. Рыбные выкрунтасы (печень налима, филе-миньон под майонезом в фольге). Баня. Покер. Алкоголь.
Потянулся очередной обреченный на праздность и пищевые излишества день, последний полный день нашей дневки. Дождь шел беспрестанно.
Утром Саша-рыбак показал нам налима, который ночью попался на донку. А потом оглянулся и тихим голосом озадаченно рассказал о таинственных останках на крючке одной из закидушек. Вытащив утром для проверки одну из них, Саша удивился картине, полной загадок – на крючке болтались чьи-то губы и остаток жаберной системы. Первой мыслью было – «вот это я подсек!», но потом здравый смысл заставил Александра усомниться в содеянном. И правильно, конечно же. А все потому, что на самом дел у губищ этих была своя история появления на крючке – это Саша U и Егор, снимая засевшего на закидухе окуня, традиционно заглатывающего наживку «до трусов», не смогли собрать его по частям и пожертвовали малым ради остальной тушки. А Александру - да, конечно же, было жутковато. Можно понять! Ты себе спокойно вытаскиваешь леску. А глаза находят на крючке такое… Поневоле задумаешься!
Пошедшая ночь была богата на странные сны, которые во всем своем многоцветном богатстве посетили одновременно и меня и Сашу U. Может, их надиктовал нам голос земли, который, как и во время сплава по Ствиге, я слышал каждую ночь на последней стоянке?
Сюжет сна Саши U
Снится Саше, что за ним по пятам гонятся агенты КГБ, чтобы арестовать его за участие в развязывании атомной войны. Саша прячется, но агенты оказываются пронырливее и сильнее – его вычисляют и определяют в американскую тюрьму для террористов. Там, рискуя стать объектом сексуального преследования со стороны афро-американского населения, заключенного под стражу, Александр вынужден ответить грубостью на скабрезное ухаживание чернокожего гиганта – лидера стаи черных, вонзив в процессе разговора тому в глаз смертельный карандаш. В результате завязавшейся межрасовой потасовки белые под предводительством Александра побеждают и устанавливают на зоне удобный и безопасный порядок и мироустройство, на вершине которого комфортно располагается сам Петраков, главный бугор, счастливо и героически избежавший унизительного насилия в попу.
Сюжет сна автора
Снится мне, что мы с Яном (наверное с Яном … или другим каким моим ребенком детского возраста, я точно не помню) рука об руку заходим в помещения финской сауны, где сразу направляемся к кабинке с прозрачным закаленным стеклом дверцы, открываем ее и …. наблюдаем Путина В.В. и Медведева Д.А., сидящих смирненько голенькими напротив друг друга в позе роденовских мыслителей на полке. Я прикрываю дверь, извиняясь, что нарушил покой размышления великих лидеров нации, но не успеваю пройти пары шагов, как высочивший стрелой из парилки Владимир Владимирович, почему-то пряча за спиной правую руку, увенчанную после локтевого сустава прооперированной культей, останавливает меня и говорит: «Нет-нет, ничего, это вы нас извините – заходите – вы нам совсем не помешаете!» - и гладит уцелевшей рукой по голове моего малыша. А глаза такие добрые, добрые…
Что поражает – масштабность и эпохальность снов. Это ж надо так прихватить, посапывая в белорусской глуши – ядерная война, президент и премьер! Неужели все это просто предтеча поллюций, выраженная в сопоставимых по важности для организма величинах и событиях?
Естественно, что днем гонцы поспешили в магазин. Наши братцы умудрялись выжирать весь алкоголь к утру не зависимо от количества пьющих и количество спиртосодержащих запасов. Была в этом всем какая-то мистическая черта.
К слову, еще прошлым вечером я сварил ведро риса. Его ели на завтрак и обед. Им кормили собак и прикармливали рыбок. Трудно представить, как много риса получается из двух 1.5 килограммовых пачек. Уверяю вас, гораздо больше, чем может показаться непосвященному в самом начале приготовления каши.
Александр в очередной раз принес приличного размера щуку, и у нас с учетом налима, печенку которого уже успел вероломно сожрать Петраков с самого утра, с трудом поделившись со свидетелями этого пищевого разврата, рыбы у нас было достаточно для более-менее приличного блюда. Тогда я побаловал бивуак рецептом, подсмотренным лет двадцать назад у опытных рыбаков на Лепельских озерах.
Рецепт рыбы по-лепельски
На разогретую сковородку, не страдающую внутри от недостатка растительного масла, выкладываются тонюсенькие будущие чипсы тонко нарезанного картофеля, на них вторым слоем - поперченное и посоленное филе рыбы. Все это засыпается зеленью, надстраивается кружочками репчатого лука и сверху консервируется слоем сметаны или майонеза. Сковородка, укутанная в фольге, ставится на угли на 30-40 минут. После этого вас ждет коллективный выдох, когда фольга снимается и дружный стон, когда выясняется, что добавки не будет.
Чтобы хоть как-то смягчить малочисленность порций с рыбой, я быстро с помощью Леши сварганил омлет из оставшихся от посещения магазина яиц. Но это была хорошая мина при плохой игре. Потому что все хотели рыбу по-лепельски, а не какой-то омлет, который жрали брезгливо и нехотя.
Потом настал черед бани. Хлопцы долго кочегарили котелок со специально изготовленной крышкой, в которую втыкались трубопроводы исковерканных арендованных байдарочьих вёсел для подачи горячего пара внутрь хлипкого помещения. Потом все дружно зашли внутрь и, толкаясь в тесноте жопами, локтями и коленями, с криками потели и обливались водой. Потом, как водится, сверкая ягодицами, бегали, переодевались в чистое и причащались суворовским стаканчиком. Это был трогательный и необычный день – Валера впервые за весь сплав открыл свою герму и переоделся в чистую майку и исподнее. Шутка ли – шесть дней в одном и том же отходить (а временами отлежать)!
Ближе к вечеру по совету Андрея все наше сообщество было ангажировано на игру в покер. Играли сурово, на спички. Всемером. На полном серьезе, рискуя до последнего коробка. Поиграв час, стали терять интерес – оно и понятно – надо играть на деньги, тогда градус настроения будет завораживать и не отпускать. Карты Андрей подарил опешившему от счастья Яну, который в свои неполных 9 лет уже являет собой пример складывающегося игромана. Ян, как утвреждает его мама, поднаторел в разорении телефонного счета на премиум-смски. К тому же давно пребывает в зависимости от результатов прочтения надписей внутри крышек кока-колы независимо от того, проводится производителем этой отравы масштабная промо-акция или нет.
Ночью Саша U, чтобы отметить последнюю ночевку, священнодействовал на углях с припрятанной банкой какой-то литовской баранины. Он ее жарил и парил в пассированном луке со шкварками. Говорят, получилось волшебно и необычно. После 7 дней тушеночной говядины при поддержке свиной ветчины, срок хранения которой истек еще два года назад – это логично.
Создавалось впечатление, что энергия похода иссякла полностью. Все ждали только одного – проснуться утром и побыстрее загрузиться в обратный путь. Примерно так оно и случилось. Вечер был коротким и непримечателен. Было сыро, летали самолеты и гудела маслобойка. Ночью у меня в ушах опять звучали потусторонние загадочные звуки, которые я окрестил «голос земли».
День 7-й
Таки солнце. Сборы, отъезд. Дома. Хватит!
Утро издевательски встретило нас охренительно теплой погодой и ярким добрым солнышком. Обидно было, даже несмотря на праздник живота – на общий доступ под презрительный взгляд Лёши явлены были н/з, вынесенные из схронов платки Андреем и Мариной – шоколад, сникерс, натуральный кофе, свежие овощи и зелень, шашлык по-карски, две бутылки холодного австрийского шампанского в серебряном ведерке, немного свежих лобстеров, плошка с черной икрой, дюжина доминиканских сигар и прочие остатки погребка.
Машину обещали к 12-00, поэтому мы торопились собрать лодки, палатки и вещи. На удивление, экипаж прибыл почти в расчетное время. Мы достаточно собранно и оперативно загрузились. Поехали. По пути зашли в магазин. Спали. Ехали. Приехали. Разгрузились. Устало попрощались. Все.
Послесловие
Все время похода меня не покидали мысли о смещенном восприятии окружающей действительности. Вот, например, Беларусь. Вроде нет в стране никакой экономики – а гляди ж – процветает! И ВВП растет, и народу хватает на «шкварку и на чарку». И пусть это все - лишь заслуга власти, увлеченно спекулирующей нефтью и (говорят) оружием – кому какое дело, особенно если не вникать? Ведь неважно, что это условное нестойкое благолепие достигается вопреки потерям от работы всех МАЗов, БЕЛАЗов и прочих «азов», которые вполне очевидно убивают реальную экономику по принципу - чем больше работают, тем больше загоняют страну в долги.
Или погода – вроде как почти лето, а вокруг холодно, все время дождь и почки только распускаются. Вроде бы и Балтика почти что – ан нет, ни то-ни се, жопа какая-то климатическая. И влажно и сыро, и моря нет.
Или вот, например, природа! Река – полноводная и симпатичная. И рыбы полно. А почти ж не ловится. На удочку поплавковую, орудие черни – совсем не идет. Издевается что ли… Так что вроде и рыбы много, а не будь продвинутых пикеров-спиннингов – остались бы без ухи.
Вот и от всего похода какое-то смешанно-смещенное чувство у меня осталось – то ли был он, то ли нет. То ли сплав это случился какой-то расслабленный, то ли пьянка бивуачного типа. Вроде и сплавлялись, а вроде и нет – эти 45 км сложно назвать греблей. Вообще - отдых это или как? Вроде и костер и палатки – все как у людей – а послевкусие какое-то неважное. Наверное, это все возрастное? Или в самом деле - хватит ерундой заниматься – херячить беленькую из горла можно и не выезжая так далеко от мест цивилизации. Да охлажденная она куда как более хороша под разумную закуску.
Не хочу я таких сплавов больше. Холодно, мокро, скучно. Или это так я отвратительно незаметно старею?
13 мая 2010 г.
