Кому на Руси жить нехорошо

Карабаш, Челябинская область, Россия

Слово «карабаш» (говорят этногрофы) имеет башкирское происхождение и означает «чёрная голова/вершина». И, видимо, не зря… Почему-то вспомнился мне и Чернобыль - там тоже есть слово "черный".

Первое, что тывидишь, приближаясь к Карабашу – отвалы отработанной породы. Созданные человеческими усилиями искусственные насыпные горы отвалов окружают дорогу справа, если ты едешь с севера.

И слева – если с юга. Они тянутся стальными суровыми сопками рядом с дорогой, сопровождая тебя при въезде в город.

А с карты Гугля видна подозрительная серость кляксы ландшафта:

Не сомневайтесь – это не случайность и не каприз природы.

Эта мертвенная фотографическая спутниковая бледность – результат воздействия паров серной кислоты, которая получается в чудном коктейле с другими не менее ядовитыми соединениями, что щедро валится из главной трубы медного завода вниз, в котловину, окруженную выжженными химикалиями горами, на которых все живое вытравлено настолько, что началась эрозия пло

дородного слоя (создаваемого природой миллионы лет!).

На фоне зеленой возвышенной прекрасной природы Южного Урала бельмо Карабаша – страшный рубец, который не только не заживает,но становится все больше и больше – Труба ежедневно изрыгает облака серого густого дыма.

В лунном ландшафте, который окружает тебя в Карабаше по мере приближения к заводу, нет ничего живого.

Вокруг простирается отравленная земля.

Если бы вдруг со склона начал спускаться луноход – никто бы даже не удивился. Наоборот, именно луноход видится мне наиболее гармоничным транспортом в этом месте.

Не засыпанные пеплом разложения вагоны, которые маневровые тепловозы таскают по изрезанном железнодорожными путями пространству, ни автомобили с серыми разводами на ржавых кузовах, которые передвигаются по разбитым дорогам зоны (по другому язык не поворачивается назвать это место) – именно луноход естественным образом выглядел бы здесь. Или звездолет. Или танк с задраенными люками.

Примерно так должна смотреться Земля в первые десятилетия после атомной тотальной войны.

Вдоль дороги лежат отвалы, и текут в изъязвленных рыжих охристых берегах разноцветные причудливо переливающиеся реки, составленные из сточных вод комбината. Иногда они блестят зеленым и синим, иногда отдают красноватым оттенком, а под ярким солнцем они играют всеми цветами радуги.

Эта космическая красота отлично гармонирует с лысыми отравленными горами на юго-востоке и зелеными (которые не попали под действие розы ветров) с севера.

На некотором расстоянии от пятна отчуждения, в километре от комбината, на холмах появляются первые смелые жильцы – деревца, чахлые и хилые, которые пытаются закрепиться на склонах кислой почвы, с настойчивостью самоубийц пытаясь залатать экологическую пустоту вокруг Карабаша.

А еще в Карабаше живут люди. Бегают дети и собаки. Покосившиеся избенки населены работниками этой зоны. Тысячи глоток дышат ежедневно густым смрадом, разъедающим бронхи и легкие, накапливая в организме соли металлов год за годом на радость гробовщикам. Говорят, что в Карабаше есть две престижных профессии – онколог и похоронных дел мастер. Причем среди первых и вторых установлено естественное братство коллег.

И, как издевкой над всем этим беспределом человеческой глупости, – на горе – стоит высокий поклонный крест – как на братской могиле человеческой доброты, совести и разума, как естественный символ происходящего в котловине.

Весь Карабаш – одна большая братская могила – для всех живущих там, могила для надежд на лучшую жизнь и торжество гуманизма в рыночной экономике.

Это погост здравого смысла.

Вот что об этом говорит Википедия:

Экологическая справка

За все 90 лет работы всех заводов в Карабаше до остановки последнего из них в 1989-ом году принцип выработки металлов и оборудование существенно не менялись, очистные сооружения практически не совершенствовались.

При производстве меди из медной руды образуется большое количество вредных веществ, в основном газов, таких, например, как производные свинца, серы, мышьяка и, собственно, меди.

Все эти газы выбрасывались за период работы заводов практически беспрепятственно и выбросы от них не очищались. Вследствие этого общий вес выбросов за полный период работы заводов составил более 14-ти миллионов тонн.

Хотя в последнее время экологическая ситуация улучшилась (на полностью облысевшей горе на границе города сейчас можно наблюдать молодые берёзы), хорошим положение назвать категорически нельзя. В последнее время к проблемам выбросов медеплавильного производства добавилась проблема размыва городской свалки паводковыми водами реки Сак-Елга.

-----------------------------------------------------

Вернулся я с Урала, прилетел на свою малую родину, вышел на берег Свислочи, лег на траву, закусив травинкой, посмотрел в наше прозрачное синее небо, по которому белые облака гонят с Балтики толерантный чистый высотный пар, и погрузился в звуки, издаваемые сверчками, кузнечиками, пчелами и самой рекой. Вокруг меня кипела и бесчинствовала жизнь – буквально все вокруг клокотало, жужжало, звенело и шелестело. Биосфера мягко приняла меня в свои теплые объятья и окружила запахами, осязаниями и звуками жизни.

А ведь где-то рядом, за соседним меридианом – другая жизнь, со своими чернобылями и хиросимами, со своей смертью, распыленной в воздухе или растворенной в воде. И подумал я, погружаясь в дрему – спасибо Батьке нашему, попавшему в опалу в России по рыночным обстоятельствам – нехай мы и не ездим поголовно на машинах с мигалками, и пусть нет у нас Большого театра, капремонт которого стоит поболе годового бюджета Гомельской области.

А все-таки чарка и шкварка у нас есть, и не простые – а из натуральной органики выращенные и приготовленные. И воздух у нас свеж и чист. И люди не в пример добрее. Даже депутаты. А какая картошка вызревает…

Морали не будет. Ее не существует там, где молятся золотому тельцу.