Навеяло по просьбе

Деградация потребления предметов культуры

Мы живем во великую эпоху унификации всего-на-свете: стандартов, технологий, языков и предметов потребления. Называйте наше время как хотите – эрой глобализации, технологического прогресса или даже периодом всеобщей интернетизации населения. Суть в одном – многообразие уступает место единому стандарту, безжалостному и всеобщему. Экономика индустриального уклада и грядущая – пост-индустриального - заинтересована в максимальном расширении рынков сбыта и использовании колоссальной мощи эффекта масштаба в производстве для экономии издержек и увеличения прибыли капитала. Так рождаются уже не интернациональные (забудьте про нации – этот рассадник этнических различий), а – вслушайтесь ! - глобальные корпорации, рынки и валюты. Общество потребления, подминая под себя ресурсы всей планеты, попутно прихватывая по возможности орбитальное пространство, вступило в активную стадию борьбы за единую экономическую зону – Земля&Солнечная система.

Естественно, такой тренд развития общества неминуемо требует модификации и субъекта потребления, и единственной производительной силы в одном лице – человека. Теперь не нужны индивидуальности, нужны специалисты. Причем желательно – узкие, чтобы слишком широкий кругозор не отвлекал от самосовершенствования на профессиональном поприще.

Системное оболванивание взрослого населения, уничтожение системы образования, ведущее к сужению фокуса восприятия - чрезвычайно прогрессивная стратегия для маркетинга масс-продукции. Посудите сами – сглаживание острых углов и чёрточек уникальности у индивидуумов позволяет сосредоточить их мысли, позывы, желания и интересы на небольшом и удобном сегменте материальных благ и производственных инициатив. Вырождение профиля потребления выгодно глобальному производителю – при массовом производстве товаров и сокращении ассортимента (что вдет к сокращению издержек на разработку, дистрибьюцию и обслуживание) их себестоимость падает. Социализация аудитории в мировой сети еще быстрее устанавливает единую управляющую упряжь, позволяющую направлять миллиарды хоть в игольное ушко – по желанию демиургов сетевых коммуникаций.

Культура, как следствие развития человеческого потенциала, рыночная цена на которую ни что иное (пусть это звучит достаточно противно и унизительно для творческих личностей, предпочитающих питаться нектаром и жить на семенах одуванчика) как первая производная от уровня доходов населения, напрямую зависит не только от благосостояния общества, но и от бытующих в популяции настроений, тенденций и моды.

Почему еще дет сто назад люди не только богатые, но условно состоятельные, даже мещане, в дом обязательно покупали картину? Модное стремление быть «не хуже других» или осознанная тяга к прекрасному? Видимо, наличие живого артефакта искусства – живописи, скульптуры, позволяло ощутить сове жилое пространство как законченное, одухотворенное. При этом картины стоили недешево в то время, особенно сопоставляя с ценами на продукты повседневного потребления. С точки зрения распределения затрат на такое жилище получалось, что в смете на дом предметы искусства занимали едва ли не десятки процентов от общих затрат.

Парадокс сегодняшнего мира в том, что искусство стремительно дешевеет. И дело не в том, что на рынке появилось избыточное предложение – сегодня, действительно, кисть в руках может держать почти каждый желающий - дело, как мне видится, прежде всего в изменении тенденции потребления культурной продукции. Люди уходят из живой среды обитания – от деревянного или земляного пола своих жилищ, от, извините, толчка на улице и запахов живой флоры и фауны - к синтетическому ворсу на бетонной стяжке, мелкодисперсным техногенным взвесям в воздухе взамен пыльцы, к злым соседям по каменному мешку и сплошному и непрерывному стрессу от своего урбанистического существования. Живое и душевное, равно как и духовное, занимает все меньше места в жизни индивидуума, оторванного от корней, от земли, от матушки нашей. В искусственной жизни, организованной как забег длиной в жизнь за минимально приемлемым уровнем потребления, нет места не только культуре и искусству – в такой жизни нет места обычным сильным чувствам. Они становятся ненужным, подменяясь сообществами по интересам, которые постепенно становятся все более виртуальными.

Стирается грань между мужчиной и женщиной, истинным и воображаемым, ложью и правдой, любовью и похотью. Мир движется от предметов, сделанных живыми руками мастеров, к детерминированным и навязанным объемам обитания со стандартной обивкой желаний и запросов. Отрыв от земли порождает изменения в человеке, которые, я боюсь, скоро будут закреплены генетически. По мере перехода от органической пищи, воздуха и воды к их искусственным технологичным заменителям, происходят необратимые изменения в образе мыслей, меняются цели, задачи и понимание счастья. В этом мире деградирует и само искусство. Из предметов оно превращается в декларацию, из объекта восхищения – в повод для дискуссий. Еще немного и стол от IKEA станет мерилом высоты полета замысла творческой мысли.

Мир, где нет любви, а чувства подменяются желаниями, нет места высокому. В этом плоском и понятном обществе живут понятные и просчитанные винтики. Они молятся не красоте и не Созидателю, они совершают ежедневное поклонение кошельку, корзинке покупателя и Его Величеству мусорному ведру, постепенно расползающемуся до размеров планеты.

В тот момент, когда продастся последняя картина, человечество, которое мы знаем, погибнет…