Наглая и беззастенчивая перепечатка статьи Жоржа Столбунского, колумниста проекта, собравшего всех Гулевичей на одном портале.
За фото спасибо свиноведу, хоть я и взял изображение без разрешения! Звiняй, сябр, бо я москаль не справжднi!
Великое Княжество Литовское, кроме слабо узнаваемой за пределами Белоруссии аббревиатуры ВКЛ, оставило едва заметные следы в истории стараниями советских и русских ученых. Очень уж неудобная правда про эту "братскую" страну получается. Все сравнения не в пользу России. Впрочем, если копать не глубоко, особенно не усердствуя, то, пожалуй, кроме названия страны "Литва" да косы-литовки, ничего действительно и не вспомнится. Ягайло, Свидригайло и прочие "хайлы" - лишь нездорово звучащее для современного русского уха послевкусие балтского наследия в славянской истории. Что еще? Битва под Оршей? Удел специалистов!
И только знатоки алкогольных исторических дискурсов при упоминании литовской шляхты лишь загадочно улыбнутся в пшеничные усы, да мечтательно закатят глаза под набрякшую от перманентной припухлости защиту мешков ... да! это реакция настоящих гурманов - ценителей спиртов естественного происхождения. И есть от чего. В отличие от российской борьбы с безудержной эксплуатацией подакцизного хлебного вина, в ВКЛ дело производства огенной воды было поставлено на четкую экономическую основу. Не в пример прикрепленным к барину, земле или церковным наделам крестьянам, шляхта униатская имела один важный привилей, гораздо более существенный, чем право вето и нарядную возможность (оно же и обязанность) носить холодное оружие (сабельку) поверх в большинстве случаев откровенно худого кафтана.
Шляхта вольная могла варить свою горелку. И пользовалась этим правом на все сто! Хорошо, если в богатом фальварке (или маёнтке - как это будет по-русски - в хозяйстве, в усадьбе что ли...) были подмастерья и создавали добавочную стоимость ткачеством, возделыванием металлов или просто каким чудным гончарным искусством. А если, кроме высокого звания, у шляхтича за душой не было ни гроша ни головы крепостной? Тогда выход был только один - эксплуатировать святое право на винокурение. И берегли шляхтичи поседнее средство улучшения существования свое - самогонное устройство, и леляли и холили его, протирая латунные и медные трубочки, надраивая до блеска чистой и сухой ветошью змеевик, потому что понимали - это последний предел, за которым - нищета, голод и найм на военную службу, а там - прощай сон до полудня, свобода пьяного слова в шинках да корчмах а, если не повезет - так еще с жизнью расстаться можно за чужой интерес - зарубит москаль бородатый или злой немец в расцвете никчемных сил.
И что интересно, ведь и крестьяне варили себе самогон, но ведь совсем по другому укладу. У простых аграриев, чтоб они ни делали, обычно получался натуральный привычно банальный СПОТЫКАЧ - мутный, белесый, крепко насыщенный сивушными маслами, сложными органическими соединениями, включая альдегиды и продукты побочного синтеза этила. Крепкий получался напиток - а варили его из разной дряни, которая была под руками - репы, брюквы, чуть ли не из лебеды и крапивы - из всего, что под руку попадалось. И действовал он вполне избиратьельно, поражая прежде всего двигательные центры в мозгу. Бил напиток этот хмельной прежде всего по ногам, а голова от него становилась дурная, отключалась на потеху и радость крестьянину.
То ли дело водка шляхетская! И подход другой к сырью (только хлебное, только пшеничное сусло) и к технологии получения (многостадийная фильтрация с четко обозначенным контуром конденсации при сепарации фракций). И результат - совсем не крестьянский! Входила шляхетская водочка мягко и ласково, оседая в груди и заботливо бережно обволакивая живот, спускаясь от горла в утробу по-доброму, взывая к приятному веселью, без дурости разухабистой и грядущих увечий, не влекдаи и не кликала, а напевала и колыхала-люляла бедное беспоместное дворянство Великого Княжества Литовского. И пилась легко и последствий старалась не оставлять - если правильно закусывать и не злоупотреблять. Этнографы нетрезвым языком единогласно утверждали, что для данного сорта напитков (а марка у нее была, кстати от 45 до 53% в зависимости от умения и подхода мастера) пол литра за вечер - далеко не предел. И настроение давало и к тяжким расканиям наутро не приводила.
А чем в классике закусывали-то, знаете? Нет, нет, ни грибочками и не мочеными ягодками, не пирогами и не борщами - ни в коем случае - боже упаси! Первую рюмочку надлежало привечать этаким белорусским, извините - литвинским, бутербродиком гастрономического порядка - на черный хлебушек намазывался тягучий медок желтой сахаристой тягучести, сверху пришлепывался этот конгломерат непременно кусочком (чешутся губы белорусские сказать, облизнувшись, - "скибочкой") огурчика соленого, и обязательно при этом разрезанного не поперек - вдоль, только вдоль направления роста! Казалось бы - эклектика вкусов: тут тебе и соленое и сладкое и кислое и даже след горечи от медка-то! Ан нет, даже крали манерные, хоть и воротили нос от такого странного сочетания по первости (хотя ... взять бы ту же рыбу фиш у нас в Полесье или форшмак - тоже не самое простое дело с точки зрения банальности вкусов), но после первой пробы никогда больше не хулили почем зря эту славную закусочку.
И, может быть, именно из-за этого проверенного временем сочетания - хлебной водки с литовским мёд-маком и заходил первые три стопочки на ура, предвосхищая следующие серии в охлажденных стеклянных лафетиках на длинной ножке. Из толстого стекла запотевшего, где от теплых прикосновений подушечек пальцев делались прозрачные окошечки-иллюминаторы, отделявшие момент "до" пития от вполне осязаемо грядущего обязательного предчувствия счастья. Счастья доброй компании, веселых разговоров, наверняка песен и, если повезет, романтического знакомства ради всепоглощающей лепоты.
А если кто захотел капельку этой водочки раскатать между пальцами, да потереть в ладонях, то через несколько секунд, когда спирт уносил в мировой эфир свою подвижную химическую формулу, руки пахли ..... правильно, хлебушком свежим. И запах этот так органично дополнял застолье, пропитывал кожу и усы.
Однажды во воремя сплава по многочисленным малым рекам Белоруссии, а это по старой привычке мероприятие в основном мужское, суровое, - кончилась у нас на третий день водка, расчитанная по науке на всю неделю. А стояли мы тогда на обрыве, покрытом майским ковром свежей травы, перепутанной с цветами, запахом солнечных лучей и далеким гуденьем пчел. А вдалеке, на опушке соснового леса стоял хутор - серьезное хозяйство по типу фальварка - с многими строениями, изгородью из длинных колов и каменным фундаментом.
И пошли мы обреченно к хутору в робкой надежде поживиться спиртным, а попали в чудесную скадку старины. Хозяин подмигнул своей господыне, та проворно вынесла из прохладного подвала пятилитровый кувшин кристально чистого и прозрачного напитка.
Но, прежде чем перелить жидкость вожделенную в нашу пошлую пластиковую канистру от питьевой воды, хозяин потребовал честного снятия пробы (сказал, мол, так положено!). Пока он наливал из своей емкости в стандартную эмалированную кружку и подносил нам по очереди, выколупывая заскорузлым рабоичм пальцем с ногтем, внушающем воспоминания о плакатах, живописующих гельминтоз в медпункте, соринки и пыльцу клевера с поверхностного слоя самогона, многочисленные подросшие дети крестьянина, с интересом наблюдавшие за пришельцами, по одному грозному взгляду хозяина метнулись в огород за редиской и зеленью, чтобы предложить нам нехитрую закуску.
И выпили мы по кружечке - попробовали. И стало нам хорошо и тепло внутри. И огонек почал расти и разливаться внутри наших походных душ. И поблагодари мы хозяина деньгами и словами и пошли обратно по полю медовому, дожевывая редиску со скрипящим на зубах прахом земли родящей. И любовь в нас зародилась великая, и перетекала она от одного к другому, колыхалась и выплескивалась на природу, и каждая травинка и кузнечик были нам братом и сестрой, а река - матушкой. Обнявшись, в пароксизмах взаимной бестелесной страсти, наша троица заявилась в лагерь. И было в глазах наших что-то такое, что без лишних слов и распросов биклажку пятилитровую пустили по кругу молча. И через считанные минуты весь отряд пребывал в неге любви ко всему сущему. И немая благодарность струилась из глаз, устремленных в синее небо и, соединяясь в мощный синхронизированный луч, неслась вверх к своему первоисточнику монолитным и чистым сигналом, от нащих сплавляющихся мирокосмосов к единому про-макрокосму, развоплощенному разными конфессиями и религиями от всемогущего к многоликому...
Так что я не понаслышке знаю, чем отличается самогон от шляхетской. Тот друид, к трудам перегонным которого мы причащались, был носителем великой тайны. К сожалению, теперь я понимаю доподлинно - не были мы готовы к прочтению всей палитры благолепия, которые даровала нам тогда чудесная огненная вода. Не были подготовлены не морально, ни методически.... Эх, сейчас бы!
Комментариев нет:
Отправить комментарий