Чужими глазами

Сказал я - Пушторский, поехали с нами!

А он мне - готов, но вот только вот - ... сын!

А я ему - Серж, поручи это маме,

Езжай, ради бога, хотя бы один!
И он согласился, взял камеру с мордой,

Сел в Крайслер, разбросив бедро на диване.

И, вскоре фасад въехал в кадр - смелый, гордый,

Из сосен, порубленных где-то в Кургане.

А тут понаехало сдуру народу -

Ерошин, Вавилов - и на те - привет!

Явись Нетужилкин, купивший природу

Немного, но соток с десятку - сосед!
А мы, насмотревшись, нащелкав затвором,

Спуститься к реке понеслись - просто так!

И мимо чужих глуховатых заборов

К Чернушке пробрались, в интимный овраг.

И чудо свершилось!
... да не ежевика!

Не илистый берег, прогнавший тоску -

Сергей на Пентакс взял жильца Подмосковья -

Коня, что стоял на другом берегу.

И эта фигура, в величии тайны,

Стояла, под небом прозрачной тоски.

Вот так вот порою, как будто случайно

Ложатся на пленку (тьфу, флешку) мазки,

Которые вместе в картину свернутся -

Бегущее небо, да зелень, да синь.

И чувства наполнятся, и встрепенутся,

И сладко внутри, и на сердце теплынь.

А было ли что? Так, сентябрьской травою

Четыре фигуры прошли метров сто,

Примяв землянику и полынь сухостоя.

А все-таки было... Но, правда, прошло...