Сказка про пегаса

Эту сказку я написал лет 5 назад, по просьбе дочери. Она тогда отбредила единорогами и всецело посвятила себя пегасам. Это было как раз между увлечениями сказками и первыми поцелуями, когда девочка стремительно осваивала потенциал романтизма и мечтательности, который до сих пор культивирует в своей жизни. Сказку я написал тогда от ее имени. Прислал по электронной почте в Минск ... Леся, вспоминай!


Меня зовут Алеся. Мне 11 лет, я учусь в 5-м классе. Учусь … ну да, учусь, в отличие от доброй половины своих одноклассников. Кроме того, я хожу на плавание, коллекционирую лошадей и воспитываю своих домашних животных. А их у меня трое – крольчиха Даша, попугай Кеша и черепаха … Черепаха – другого имени ей как-то не придумалось. Но не будем об этих частностях. Лучше вернемся к событиям прошедшего лета, которые коренным образом изменили мою и так нескучную жизнь.

Я стояла на балконе. Летний вечер, на первый взгляд, казался самым обычным: на стадионе играла детвора, чирикали воробьи в обглоданных кустах под балконами да надоедливо каркали на столбах неугомонные вороны. И все было бы ничего, если бы краем глаза, собираясь покинуть свой сторожевой пост, я не увидела это. Со стороны солнца прямо на меня летела какая-то штука, увеличиваясь каждую секунду. Через миг она превратилась в пятно, затем оно заслонило все светило. И вот тут меня осенило, что с легким свистом крыльев, подсвеченных золотыми лучами, будто в ореоле магического сияния, шел на таран, целясь в мой балкон, … натуральный пегас!

Вы хотите представить себе пегаса? Хорошо! Нет ничего проще! Вспомните иллюстрации знакомых нам с детства картин, где древние художники, сведущие в мифологии, изображали здоровых жеребцов с лебедиными мощными крыльями на спине. В ослепительно белых нарядных перьях!. Эти крылья в размахе превышали размер самого сказочного создания, и по задумке авторов, могли легко возносить крепкое тело птице-лошади в небо. По верованиям наших предков, появление пегаса символизировало прилив вдохновения для поэтов, художников и прочих подлинных деятелей искусств. Вот это и есть пегас.

Это сейчас все можно разложить по полочкам, а за те секунды, когда все это происходило, я должна была во-первых, поверить в реальность происходящего, во-вторых, ущипнуть себя за ухо, чтобы убедиться, что я это я, а на меня летит пегас, в-третьих, дико заорать во все горло:
- Эй, ты! А ну стой! А не то балкон протаранишь!
Пегас, будто внезапно очнувшись, встряхнул гривой, встревоженно всхрапнул и мощным взмахом крыльев остановил свое движенье в считанных сантиметрах от перил, обратившись ко мне на подлете чисто человеческим голосом:
- Простите, мадмуазель! Как это ни прискорбно, я вас не заметил. Понимаете, я, будучи пожилым созданием, в последнее время стал несколько рассеянным и порой, к моему стыду, стал дремать на ходу. Извините, если я вас испугал! Чем могу исправить эту оплошность?
Я ответила:
- Останься со мной на пару дней. Будешь помогать мне готовиться по истории. Как я догадываюсь, ты за свою жизнь должен был кое-что повидать.
- Хорошо, - ответил пегас, – я принимаю твои условия!
Скептически оглядев балкон, пегас с сомнением заметил:
- Боюсь, уважаемая, эта посадочная площадка маловата для меня.
- Да, - согласилась я, прикинув, как эта туша может разместиться на нашем балкончике, превращенном в склад пустых банок, деревяшек и разного прочего хозяйственного хлама, с которым моей маме зачастую сложнее расстаться, чем поступить по совести – выбросить и забыть!
- Попробуй сесть на крышу – там места хватит. А я, благо живу на последнем этаже, поднимусь к тебе через чердачный люк!
- Договорились, - сказала птицелошадь и взмахом могучих крыльев унеслась выше, прямо к крыше.
А я тем временем побежала по лестнице, ведущей на чердак. Запыхавшись, остановилась на последней ступеньке, чтобы протянуть руку к дверной ручке и … мой взгляд вперился в огромный амбарный замок! Что делать? Что делать?! Как попасть к моему фантастическому товарищу?
- Пегас! Пегас! Пега-а-а-а-с! - завопила я что есть силы.
В ответ послышалось далекое ржание, затем чуть позже треск ломающейся древесины, грохот жести и, через мгновение, замок задрожал, завибрировал и прямо у меня на глазах стал разваливаться на куски, превращаясь в горку пепла.

Мой новый товарищ явил, очевидно, одно из своих магический умений и совершил у меня на глазах свое маленькое чудо.
- Как ты сделал это? – спросила я, когда его морда просунулась в узкую дверцу, ведущую на чердачный этаж.
- О, это очень посто, мой юный друг, - заржал он прямо как наш преподаватель физкультуры, вперив в меня умнющие и хитрые глаза.
- Надо очень хотеть, чтобы хорошо получалось. И надо знать точно, чего ты хочешь. Плюс умение фокусировать свою волю, как на действии, так и с проекцией на трехмерное пространство. Да, не забудь доскональное знание кристаллической структуры веществ. Ну, и, конечно же, волшебные заклинания! Впрочем, в последнее время я частенько стал путать их. Шутка ли сказать – в этом году мне исполнится 3709 лет!
Мы поднялись вдвоем на чердак, откуда прямо через служебный выход легко попали на крышу. Какой волшебный вид открывался с нее этим вечером! На западе солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, окрасив густым цветом купол нашей новой церкви, поблескивая на дробящейся рябью воде в маленьком прудике. Где-то далеко, за кольцевой, солнечными бликами играли обитые жестью крыши домов. Высокие облака, которым досталось лишь чуточку красных чернил, почти не двигались, окружив место ухода солнца на покой. Безветрие, легкий шум улицы, голоса мальчишек с их вечными догонялками, шорох шин паркующихся автомобилей. Привычный фон большого города.

Пегас тоже наблюдал картину захода солнца. Но, в отличие от меня, восхищенной увиденным, он был печален. Глаза потемнели, на губах играла усмешка.
- Моя госпожа! Да не обидят вас мои слова. Но при всем уважении к красотам вашей местности, осмелюсь заметить кое-что по сути. Закат нашей уважаемой звезды, возле которой терпеливо вращаются все планеты нашей системы, над пирамидой Хеопса, в нижнем течении Нила, в конце апреля, под пение жрецов Изиды воспринимается гораздо более проникновенно и чисто. Хотя тот легкий оттенок театральности, который всегда привносила свора этих полуголых служителей культа устаревшей богини, лично мне мешал насладиться единением с природой. Честно говоря, их манера аккомпанировать себе на простецких ударных инструментах несколько смазывала их, по сути, недурственное полифоническое многоголосие.
Тут Алеся встрепенулась:
- Послушай, дружок! Мы уже общаемся полчаса, а я еще не знаю, как тебя зовут.
- Меня зовут Скипидар, Алеся!
- Ты знаешь мое имя?
- И имя тоже. Мысли человека для меня – открытая книга. Хотелось было сказать «книга знаний» ради красивого словца. Но, справедливости ради, должен заметить, что знаниями там обычно и не пахнет. Читая мысли людей, я испытываю легкое отвращение … за редким исключением. Порой мысли детишек, с их невинными забавами и врожденной искренностью могут порадовать меня, старика. И только два или три раза, копошась в мозгах у взрослых мужей, доводилось мне испытывать чувство гордости за человечество. Вот как сейчас помню последний случай из этого ряда. Было это недавно, в 1234 году. Я тогда весело проводил время в компании одного американского единорога и двух молоденьких туземных кобылок. Мда, ну, в общем, речь не об этом. Пролетаю я над поселением местных индейцев. А они в то время, скажу я тебе, были гораздо более цивилизованы, если уместно употребить это слово, чем нынешние люди. Моя дорога пролегала над их главным храмом, сложенным трудолюбивыми камнетесами.

Ступенчатыми уступами он возносился наподобие гигантской равносторонней лестницы в небо. На самом верху всегда горел огонь, отражающийся в золотых ликах великих богов аборигенов. И в эту самую минуту, как я бесшумно парил над верхушкой этой псевдо-пирамиды, я увидал внизу, у алтаря, человека. Это был пожилой индеец. Он сидел на земле, на корточках, наблюдая пламя жертвенного огня. Я по привычке заглянул ему в голову. И о боже великий и всемогущий – что я там увидел! Там находился рецепт идеального блюда! Свежая рыба, лишенная плавников и головы, тщательно выпотрошенная, набитая свежей зеленью внутри и украшенная молодыми бататами по периметру, после запекания на углях под крышкой из листьев кукурузы. С местными корешками и травками. Это было поистине совершенное видение, гармоничное и законченное!
- Послушай, Скипидар. А разве лошади едят рыбу?
- Моя молодая спутница! Я не лошадь, да будет тебе это известно! Но … прощаю тебе эту маленькую бестактность. Должен заметить, что сравнение меня с лошадью подобно сопоставлению сотовой связи и божественного гласа, так бездарно описанного в вашей нынешней христианской литературе. И рыбу, равно как и хлеб и мясо, траву и сено, шоколад и шампиньоны - я не ем. Я вообще ничего не ем!

Милое дитя! Я питаюсь эмоциями. Раз уж мы заговорили об этом, я хочу развеять одно очень старое и серьезное заблуждение, из которых, впрочем, соткано все ваше нынешнее мировоззрение (тут он саркастически улыбнулся и даже, как мне показалось, сплюнул, отвернув свою царственную башку в сторону). Пегасы не приносят вдохновенье. О нет! Мы питаемся излишками творческих всплесков, даруемых душами всех настоящих гениев, в тот момент, когда они творят. Причем заметь, моя юная слушательница: из-лиш-ка-ми! Ты не знаешь, насколько хрупкое равновесие поддерживается в нашем тончайше сплетенном мире. Каждая плохая мысль, любое неосторожное действие могут перевернут все вверх тормашками. Художники и мыслители, когда на них находит то, что они называют вдохновениями, в этот момент превращаются … мне трудно объяснить это … не совсем в людей. Они соприкасаются с другим миром, иногда несколькими мирами, с которыми их связывает тонкая нематериальная пуповина. В моменты озарений и приливов творчества они обмениваются по этому каналу материями своего окружения. От движения ее возникают завихрения, которые порождают информационные потоки чудовищной плотности. Они проходят через мыслительный аппарат гениев, где дробятся и переламываются, разбрызгиваясь наподобие воды в разные стороны. Пегасы четко слышат звон этих капель и журчание потоков. Со всех концов земли мы в считанные секунды можем очутиться там, где сейчас кипит работа.

Если бы ты видела, что происходило над домом Леонардо да Винчи в те часы, когда у него спорилось! Десятки моих соратников кружили над узенькой улочкой старой Италии, натыкаясь друг на друга в своей охоте. Небо темнело от наших крыльев! Ветер и свист такой поднимался, что плохо закрепленная черепица стаями поднималась, кружилась и улетала в соседние кварталы, выпадая там дождем глиняных черепков на головы доверчивых средневековых горожан! Ах, что за дивное было время!

Тут Скипидара понесло, и я, чтобы вернуть его на грешную землю, нарочно задала ему еще один вопрос не в тему (а сама съежилась от мысли: что со мной было бы, если бы мама узнала, где я сейчас стою):
- А почему тебя зовут так странно – Скипидар!
Пегас на секунду задумался, глаза его, обращенные в себя, сделали пол оборота и посмотрели на меня. Он улыбнулся, отгоняя хвостом назойливую муху, спутавшую мифологический круп крылатого коня с задницей обыкновенной лошади, забредшей на крышу 16-ти этажного дома, чтобы прогуляться на свежем воздухе:
- Как ты догадываешься, товарищ, (а я вижу тебя насквозь) – мое имя гораздо сложнее того, что я тебе назвал. Полностью меня зовут Олимпо Скипидарио Мерини Хорсе да Винга. По крайней мере, так записано в моих документах.
- У тебя есть документы? А где ты их носишь – в копыте, в зубах, или, может быть, прячешь в гриве или хвосте? – попробовала пошутить я.
- Увы, мой дерзкий друг, - нехотя ответил мне пегас – приберегите ваш шутливый тон для более уместного случая. Наши документы – это голографические объекты, которые всегда следуют рядом с нами, куда бы мы ни летели. Для тебя, человека, они попросту невидимы. Чтобы увидеть мою голограмму, надо обладать третьим глазом. Раньше, говорила мне мать, такие люди были. Но со временем их становилось все меньше и меньше, а теперь они встречаются так редко, что, наверное, вскоре и вовсе пропадут. Вот тогда люди и перестанут верить в сказки. И это будет начало конца …
- О чем ты говоришь, Скиппи?
- Давай не будем об этом, это очень печальная тема. Мы, пегасы, смотрим не только вдаль и в стороны, мы можем заглянуть очень далеко вперед, во времени. И то, что я там вижу, мне очень не нравится. Правда, будущее не жестко определено. Но, к сожалению, на сегодняшний день его воплощение вряд ли обрадует вас.

На этой фразе Скип стал совсем грустным. Он попросил меня оставить его одного, проигнорировав мой вопрос о причине его появления в нашем районе. Мне ничего ни оставалось, как пожелать ему спокойной ночи и отправиться домой, делать уроки.

Утром, как всегда, была школа с ее ненавистными мальчишками, бескровными драками с использованием ног, закованных в зимние ботинки, и скучным уроком по русскому языку. До последнего звонка я сидела как на иголках, поминутно поглядывая на крышу нашего дома, где, как мне казалось, можно было заметить невооруженным глазом легкое движение серой тени. Даже преподавательница, заметив мои движения головой, грозно уставилась на меня и спросила:
- Алеся, у тебя что там – друг сердечный на крыше завелся? Это не Карлсон ли случаем? Или ты там спряжение неправильных глаголов рассмотрела среди антенн?
Пришлось бороться до последнего с искушением хоть краем глаза посмотреть на родной подъезд.

Нужно ли говорить, что после уроков я стрелой летела на последний этаж, даже не дожидаясь лифта. Проигнорировав обед, оставленный мамой в плите (что само по себе уже неслыханная история), я первым делом полетела на чердак. В три приема я была на крыше. Одна … Абсолютно одна! Пегас обманул меня. Мои глаза налились слезами и верхняя губа предательски поползла вверх, в то время как уголки рта опускались в гримасе обиды. Мне было так дурно! Пообещал - и не сдержал свое слово – а еще мифологическое полуживотное! Полу … конь, полу лошадь противная! Подумаешь, крылатое парнокопытное! Воображала! Рим видел, Египет видел, возле фараона летал, для Леонардо да Винчи краски копытом смешивал. Обманщик!

В слезах, катившихся по горячим щекам, я стала спускаться на чердак, как вдруг до меня донесся далекий свист, переходящий в хлопанье крыльев и стук копыт. Я, не смея даже надеяться, обернулась и увидела грациозную картину – приземление крылатого коня на крышу многоэтажки.

Скип не торопясь подошел ко мне и заглянул внутрь моих зрачков так глубоко, что, пожалуй, увидел бы и совесть, если бы она у меня была ( а какая может быть совесть у школьника, когда ему задают на дом по пять уроков?).
- Нехорошо думать о своих знакомых «за глаза». Или думай о них так, как они на самом деле могут проявлять себя, бесстрастно и объективно по возможности, или не думай вообще.

Мне стало так стыдно, что я готова была сквозь … крышу провалиться. Я даже на секунду представила себе, как под ногами плавится смола, разрывается рубероид, крошатся бетонные плиты и я, легко ломая под собой жгуты арматуры, падаю с нарастающей скоростью сквозь этажи и квартиры. Изумленные жильцы, засыпанные цементной пылью, ошалевшими глазами провожают мое беспорядочное падение, даже не уворачиваясь от обломков строительного мусора, которым щедро усеян мой путь. Дальше подвала моя фантазия не простиралась, но когда крысы в ужасе шарахнулись от воображаемого падающего тела, мне уже стало совсем как-то не по себе. Эта так явственно мелькнувшая картинка заставила меня поежиться. Скип, кажется, тоже видел все, что у меня крутилось перед глазами, потому что вдруг залился почти человеческим смехом, прижимая правое копыто к груди, при этом задней ногой дрыгая в воздухе. Глядя на его потешные ужимки, засмеялась и я. Естественно, слезы и обиды были сию же минуту забыты. Мы продолжили диалог.

- Я вчера спрашивала тебя, каким ветром занесло тебя в наши края? – этот вопрос мучил меня со вчерашнего вечера.
- Как ты и догадываешься, - задумчиво отвечал мне Скипидар – я иду на творца. Здесь недалеко есть один человек, которого можно назвать редким художником.
- А что он рисует?
- Он не художник в общепринятном смысле. Он не рисует и не пишет. Он даже никогда не берет в руки кисточку и карандаш. Потому что у него нет рук. Вернее есть, но они никогда не сжимали ничего тоньше ручки метлы или рукояти лопаты. Он, моя милая спутница, дворник.
- Дворник гений?
- Да, как ни странно. В каждом деле есть свои тонкости и университеты. Трудно поверить, но истинная красота зачастую рождается там, где, казалось, не место для ее появления. Очень часто она находится в грудах мусора, в пыли и грязи, потом разбивается и уничтожается случайными людьми. Просто исчезает от дуновения ветра или влаги. Красота в природе есть всегда. Все, что мы видим вокруг себя, к чему только не прикасаемся в живой, дикой природе – все красиво. И изгибы реки, и сдвоенные березки на опушке, и семья боровиков, и клин журавлей, и горы, и даже дымка от лесных пожаров над хвойным лесом. Совершенно все среди растений и животных – форма, проявления, манера жить и охотиться, двигаться и ухаживать друг за другом.

Только человек, будучи уникальным порождением, одновременно красивым и уродливым, разрушительным и созидательным, умным и глупым, делает вещи и допускает поступки, которые могут быть и красивыми и некрасивыми. Эта уникальная ситуация, которая до его появления на этой планете никогда не возникала, поставила в тупик все живое, и заставило отступить природу под его натиском. В итоге он покорил почти всю землю, так и не поняв, что сотворил. Он уничтожает естественную красоту жизни и подменяет ее своими нелепыми технологическими выкрунтасами. Жадность движет им, алчность поддерживает его на этом пути. А ведь все могло бы быть по-другому, если бы около 50 000 лет назад тот самый кроманьонец не раскроил себе череп (последнюю фразу Скип пробормотал себе под нос, сбиваясь в путанице собственных мыслей) …
- Скипидар! Ты отвлекся! – вынуждена была я вернуть того к первоначальной мысли.
- Ах, да! О чем это я? Да-да, о дворнике! И ты представляешь?! – он так метет, что даже птицы замолкают. Он слышит ритм самой земли и подчиняется ему в этом движении. Его взмахи – не работа – а длинный сложный танец без начала и без конца, наполненный истинной гармонией безошибочных практичных движений. Как раз сегодня утром он делал свою ежедневную работу, а я порхал рядом, наслаждаясь чистыми брызгами его вдохновения! А ведь всего два класса образования, клеймо «неполноценный» в личном деле. Да, с точки зрения современного человека он больной, практически имбецил. Но ты бы его видела, когда он берет в руки метлу. Он – художник, слившийся с природой в экстазе вдохновения. Надо ли сказать, что порядок у вас во дворе недалек от идеального!

Алеся слушала пегаса и не могла понять – серьезно он гонит эту туфту или просто прикалывается. Глядя в его честные глаза, можно было бы в это поверить. Но что-то здесь не складывалось – ведь дворника она знала лично. Это блеклая невыразительная женщина без возраста и фигуры, которая каждый день лениво передвигалась по участку, независимо от того, чем бы она ни занималась. Скип, прочитав как водится, Алесины мысли, смекнул, что его раскусили и, довольный, заржал:
- Да, тебя не проведешь!
- А ты тоже хорош. Зачем врать? Не можешь рассказать о своей миссии – так и скажи – секрет и тайна. И нечего тут меня путать!
- Ой, какая грозная, - ухохатывался пегас, тыча заостренным концом копыта Алесе в плечо. Давай, давай, пропесочь меня, старого лгунишку, как следует!

А потом Скип задал мне вопрос, который я меньше всего ждала и хотела бы услышать:
- А уроки ты уже сделала?
- Нет конечно – правдиво отвечала я. – Но я быстро их подготовлю. На завтра только матемша и русская литература!
- Тем более – вперед к знаниям. Встретимся вечером на закате! – отрывисто выдал пегас, повернулся ко мне … местом сочленения хвоста с крупом и, сделав короткий разбег, поднялся в воздух, направляясь в центр города.

Вечером меня мама никуда не пустила, как будто знала, что мне очень надо. Она сказала, что проверит, как я сделала уроки, а сама заперлась с Толиком (это мой отчим) в своей комнате и весь вечер смотрела дурацкие сериалы в полном молчании. Я бесилась и злилась, но ничего поделать не могла – против маминого слова даже железный лом бессилен. А попробуй ослушаться … а, кстати, что будет, если я ослушаюсь и убегу вечером из дому? На этой крамольной мысли я была застигнута врасплох появлением моей мамочки. Глядя в упор, она заявила:
- Даже не думай. Ты сегодня остаешься дома. На улице ветер и холодно, не дай бог простудишься. Я с тобой сидеть на больничном не собираюсь – так что мыться и спать!

Не могло быть и речи о том, чтобы пытаться объяснить ей, что происходит у нас на крыше со вчерашнего вечера. Я вот только одного не понимаю – неужели она не слышит топот и возню, который поднимает Скип, когда тусуется по черному маркому рубероиду в каких-нибудь считанных сантиметрах над нашим потолком? Или это только я вижу и слышу его? А если это так, значит я не совсем обычная девочка? Может, я тоже мифический или хотя бы полумифический герой? Племянница эльфа, внучка тролля или дочь гнома на худой конец? «Нет, очень сомнительно», тут же подумалось Алесе, когда перед глазами прошла вся вереница ее родственников, близких и дальних. Вот сумасшедшей или тихо помешанной я могла бы быть, дамой со странносями – элементарно, равно как и одаренным ребенком со сдвигом в сторону науки. Но мифическим персонажем? Разве что некоторая близость у меня могла бы намечаться с гномами – уж больно я люблю шоколад и готова уминать его вагонами, цистернами и составами.
- Так почему же я его вижу и замечаю, а остальные, как мне кажется, нет… я даже уверена, что нет? - и с этими мыслями Алеся, ворочаясь, засыпала в эту ночь, пока ее попугай чирикал себе под нос какие-то оскорбительные выражение, а крольчиха, вторя ему, шуршала бумагой в своей клетке. Только черепашка не вносила в эту какофонию свою лепту – неуловимым призраком она беззвучно перемещалась по комнате, погруженная в свое неторопливое созерцание мира.

Утром погода стала действительно портиться. Небо заволокли тучи, поднялся неприятный порывистый сырой ветер. Алесе пришлось одеть куртку и шарф по настоянию мамы. Впрочем, шарф, как только закрылись за ней дверцы лифта, Алеся мгновенно свернула клубком и запихала в портфель.
Уроки тянулись так медленно, что казалось, каждая секунда специально тормозит стрелку часов изо всех сил. К концу минуты, когда этих секунд набиралось изрядная компания, они все вместе неимоверными усилиями удерживали злополучную стрелку вдвойне дольше обычного, и та с трудом, подчиняясь только неумолимому действию механизма, делала свой минутный шаг, стряхивая с себя нависшие надоедливые секунды. Начиналась следующая минута – и история повторялась. Алеся, казалось, видит эти полупрозрачные ручки, которые остервенело цепляются за метал стрелки в своей попытке замедлить ее ход.

Пятый урок превратился в настоящую пытку. Часы издевательски застыли на своем месте на стене и упрямо игнорировали Алесины уговоры ускорить свой ход. Они, явно глумясь над бедной пегасозаводчицей, специально делали вид, что время погибло по пути к 5-му классу, и в ожидании поминок все часы средней школы №186 стоят по стойке смирно без движения в память о безвременной кончине их поводыря и идейного лидера.

Когда прозвенел долгожданный звонок, Алеся сначала не поверила. А потом пулей улетела домой. Еще ступенька, еще ступенька, последняя … и Алеся, запыхавшись, вырвалась на простор крыши. Как ни странно, Скипидар был там. Он лежал возле парапета и вглядывался в темнеющую даль. Алеся поздоровалась с ним, но тот, не меняя положения головы, сухо бросил слова приветствия и продолжал пялиться в точку, приметную только ему одному.
- Скип! Что с тобой случилось?
- Ничего – нехотя ответил он – сегодня я улетаю. Навсегда.
- Почему, я тебя чем-то обидела? Ты из-за того, что я вечером не появилась на крыше? – почти плакала Алеся
- Нет, что ты, - поспешил ее заверить пегас – голос его смягчился – ты тут не при чем.
- Мы все подчиняемся правилам поведения, которые тебе абсолютно непонятны. Я даже не буду пытаться объяснить - что к чему. Лучше скажу как факт – через несколько минут меня уже здесь не будет. Меня ждет другое место и другое дело.
- Я столько всего тебе хотела еще сказать! О стольких вещах спросить!
- Не расстраивайся, девочка. Ты еще не раз в своей жизни прикоснешься к тому, о существовании чего другие даже и не подозревают,– с доброй улыбкой повернулся к ней пегас – я исчезаю, но ты всегда можешь задать мне свои вопросы или просто пообщаться по электронной почте. Ведь ее придумали и подарили людям мы, пегасы!
- А при чем тут вы ?– искренне изумилась Алеся
- Милая моя! Ты еще многого не знаешь! Посмотри на знак, отделяющий в email имя пользователя от наименования почтового сервера – и ты сама все поймешь!
- Что я пойму? – недоумевала Алеся, в голове которой крутилось жирный символ @, путая все мысли.
- Этот знак – присмотрись внимательно – пегас сзади в той фазе полета, когда крылья складываются вниз и огибают поджатые для улучшения аэродинамики копыта!
- Опять шутишь! - догадалась Алеся.
- Ну пусть и шучу, а все ж таки попробуй связаться со мной по skipidar@pegasov.net. А вот, кстати, смотри - смотри! Наши полетели! - указал Скипидар копытом направо.
Алеся повернула голову, и ее взгляд беспомощно зашарил по свинцовому небу, на весь простор которого приходилось две галки и случайно залетевший на высоту третьего этажа воробей с батоном в клюве.
- Опять ты меня разыгр … - девочка, обернувшись, не нашла Скипа на том месте, где он только что был. Он просто исчез, как будто испарился у нее перед носом, напоследок опять подшутив над ней. И она повелась, как наивная лохушка! Какой позор. Да что позор! Что она будет делать без Скипа, к которому уже так привязалась?
- Была сказка. Один раз в жизни. Единственный! И так быстро кончилась, – думала Алеся, спускаясь в свою квартиру. - И так быстро, что не успела даже натешиться.

Заливая коридор прозрачными солеными слезами, девочка открыла дверь и хлопнулась ничком на свою кровать, которая лучше других была осведомлена о причинах плохого настроения Алеси с самых ее малых лет, когда бы такое ни случалось.

Отревев как следует, Алеся приподняла голову, чтобы отбросить волосы с лица и замерла – прямо у монитора ее компьютера стояла новая фигурка лошади, идеально дополнявшая уже порядочную и обширную коллекцию (которая, к слову, уже насчитывала более 30-ти экземпляров этого вида) – причем белая и с … крылышками!

Только не спрашивайте, писала ли Алеся по адресу, оставленному Скипидаром, письма. Оставим это в тайне, как и причину того, что текущую четверть Алеся закончила с одной только четверкой по русскому, а следующий год и вовсе на отлично. И не пытайте меня глупыми вопросами, почему раз в месяц фигурка пегасика вдруг начинает вечером светиться и пульсировать в руках у Алеси, которая уже знает такой трюк и ждет его в один и тот же день 12 раз в году. И уж вовсе неприлично с чьей бы то ни было стороны спрашивать девчонку, почему та стала ходить заниматься конным спортом, причем выбрала себе в партнеры белого жеребца по имени … а, впрочем, вы все равно не поверите. Я даже и не буду его называть.

Главное, как мне кажется, что Алеся верит в сказку и ее мифологические таинственные проявления. А тот, кто верит в чудо – уже наполовину получил его!

14.02.03